его нежность, понимала желание скрыть свои трудности.
«Милый ангел мой, ты можешь судить, что произвело во мне сегодняшнее письмо твое; друг мой сердечный, как опишу тебе радость мою? (…) Друг мой, ты все беспокоишься о моем здоровье, поверь мне, друг милый, что, истинно, тебе не о чем беспокоиться. Я, право, совершенно здоров; ты знаешь, я никогда не лгал, и стал ли бы я тебя обманывать? Я тебе обещал не скрывать от тебя, если бы я занемог. А мое нездоровье так было незначаще, что я и не думал, что об нем будут доносить». 22
Жена читала и видела не строки письма, а то, что было между строк. «Нездоровье незначаще» означало, что мужа осматривал врач; «крови же у меня нисколько не вышло» значило, что кашель был сильный, его легкие подземной работы не выдерживали. Иногда наступали минуты отчаяния: сможет ли она хоть чем-то облегчить участь мужа?
К счастью, вскоре по приезде Екатерина Ивановна встретила Марию Николаевну Волконскую, тоже последовавшую за мужем в Сибирь, а в Чите к ним присоединилась и Александра Григорьевна Муравьева, обворожительно красивая и энергичная женщина, и жизнь для них перестала казаться такой уж беспросветной. Три женщины, образованные, каждая по-своему талантливые, активные, решительные и верно, преданно любящие – разве это не победительная сила добра? Если эта сила и не вершила чудеса, то все же помогала преодолеть многие препятствия. Сначала женщины поддерживали своих мужей, но вскоре их помощь распространилась на всех осужденных декабристов. Е. П. Оболенский вспоминал: «…С их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первой заботой были мы же; своими руками шили они нам то, что им казалось необходимым для каждого из нас; остальное покупалось ими в лавках; одним словом, то, что сердце женское угадывает по инстинкту любви, этого источника всего высокого, было ими угадано и исполнено».23 Жены взяли на себя переписку с родственниками, т. к. осужденные не имели права переписки. Они переводили крупные суммы денег, присылаемые родственниками, в артель, и питание декабристов наладилось. Из своих денег женщины покупали одежду тому, кто уж совсем поизносился, в письмах они просили родных людей присылать лекарства, книги. Та жизнь, которую организовали жены декабристов, спасала десятки изнуренных, иногда доходивших до отчаяния ссыльных.
Е. П. Оболенский запомнил много хорошего и доброго из того, что делали жены декабристов, но о некоторых ситуациях написал с юмором. Иной раз Трубецкая и Волконская приносили в казарму «импровизированные блюда, которые иногда не очень у них получались, но были приготовлены от чистого сердца. (…) мы были в восторге, и нам все казалось таким вкусным, что едва ли хлеб, недопеченный княгиней Трубецкой, не показался бы нам вкуснее лучшего произведения первого петербургского булочника».24
Пребывание декабристов в Нерчинских заводах беспокоило правительство: во-первых, на рудниках работали не только «государственные преступники», но и уголовные, и их общение могло иметь непредсказуемые результаты;