своими повседневными заботами, слишком погружены в суету настоящего, чтобы услышать голос будущего.
Есть такие мгновения в жизни человека, когда земля словно уходит из-под ног, как уходит берег из-под ног путника, переходящего бурную реку. В такие моменты мир вокруг становится зыбким и нереальным, как горный мираж в жаркий полдень, и только боль в сердце напоминает о том, что всё происходящее – не сон.
Когда Айжаркын услышала слова, определившие её новую судьбу, кровь отхлынула от её лица, как отступает вода от берега перед большой волной. Она стояла, застыв, подобно молодой берёзке, внезапно схваченной морозом во время весенней оттепели. В её глазах застыл тот особый ужас, который бывает у птицы, когда она видит приближающуюся тень беркута.
Рана от потери Алымбека была ещё свежей в её сердце – такой свежей, что каждое воспоминание о нём отзывалось острой болью, как отзывается болью прикосновение к незажившей ране. По ночам она всё ещё просыпалась от того, что искала его рядом с собой, а днём ловила себя на том, что прислушивается к звуку шагов – не его ли возвращение?
И вот теперь… Теперь ей предстояло покинуть этот аил, ставший для неё убежищем в самые тяжёлые дни её жизни. Покинуть места, где каждая тропинка, каждый камень, каждый изгиб ручья напоминал о днях, проведённых здесь, о людях, ставших ей почти родными. Уйти с человеком, которого она знала лишь по имени и редким взглядам, которые он бросал на неё во время своего пребывания в аиле.
Её руки, словно живые существа, сами собой легли на живот, где под сердцем рос ребёнок – последний дар Алымбека, его продолжение, его бессмертие. В этом защитном жесте была вся материнская любовь, вся тревога за будущее, весь страх перед неизвестностью – чувства, древние как сами горы, вечные как течение времени.
Ребёнок, будто чувствуя тревогу матери, шевельнулся под её ладонями – так шевелится молодой росток под весенним ветром, так бьётся родник под каменной толщей, пробиваясь к свету. И в этом движении было что-то успокаивающее, словно сама жизнь говорила: не бойся, я с тобой, я продолжаюсь, несмотря ни на что.
Айжаркын стояла, опустив глаза, но спина её была прямой, как струна комуза. В этой прямой спине, в этой гордо поднятой голове была та особая сила, которая достаётся в наследство от матерей и бабушек – женщин, веками хранивших очаг и растивших детей, несмотря на все невзгоды и потери. Сила, которая не ломается под ударами судьбы, как не ломается горная трава под порывами самого жестокого ветра.
Может быть, в тот момент она думала о своём нерождённом ребёнке, о том, какая судьба ждёт его в доме Бирназар бия. А может быть, вспоминала слова своей матери о том, что женская доля – как горная тропа: никогда не знаешь, куда она приведёт, но нужно идти, высоко держа голову и крепко держась за веру в лучшее.
И только глубоко в её глазах, в самой их глубине, таился вопрос – тот самый вопрос, который задают себе все люди, когда судьба внезапно меняет их жизнь: почему? За что? Куда