несколько дней я не общался ни с Тягиным, ни со Старожиловым. Мне показалось, что подполковник намеренно решил отодвинуть меня в сторону, поскольку в складывающейся конфигурации я никакой значимой роли не играл. Мы даже не обменялись номерами телефонов, в чём я специально не проявил инициативы, дабы понять степень заинтересованности новоявленного партнёра. Наверняка и Тягин получил от него соответствующие рекомендации.
Тот, однако, вскоре позвонил мне и сообщил, что срочно вылетает по нашему делу в Стамбул. Попросил не мучить преждевременно расспросами и пообещал все подробности выложить по возвращении. Которое состоялось не позже, чем через неделю. После чего мы тут же встретились.
Вид его был усталым, озабоченным, что впрочем, не отменяло тщательно скрываемого удовлетворения.
– За свой счёт ведь летал, – сообщил он. – С Пушечкиным встречался. Вижу по тебе, что ты и сам догадался.
Я на всякий случай утвердительно кивнул. Хотя, честно говоря, он не угадал.
– Как и предсказал Генка, он мне позвонил и сам предложил встретиться. Пришлось срываться и лететь. Погода дрянь, а то может на пару дней завис бы… Короче – ситуация. Ты про банк «Амброзикс» слышал? Обанкротился. Кучу надутых персон здесь кинул.
– Знаю.
– А кто там бенефициар не знаешь?
– Не знаю.
Зачем я опять соврал? Ведь знал.
– Пушечкин. Чего не удивляешься? Но не тот Пушечкин, который Пушечкин, а – пилемянник евоный. Который, как обычно в подобных случаях у нас принято, собрался уже слинять, но его прямо в аэропорту сняли с частного борта. Генка сказал, что тут же его начальству пошли супертяжёлые звонки. Но начальство удержалось, правда, Генке обломилось за доставленную нервотрёпку. Вот тут то мне наш Пуш и позвонил. Ладно. Встретились. Нашлись кое- как там. Еле- еле. Ему уже кто надо разъяснил ситуацию, и что от него надо. Пить не пил. Да и я тоже, хоть мандраж поколачивал. Даже прошлое не вспоминали, не до того. Разжирел он, однако… Авторитет поверх ремня выпустил. Дал мне флешку, я её тут же качнул себе на ноутбук. Специально купил ведь на такой случай, потратился. Минут сорок обсуждали содержимое. Вкраце – в Израиле стараниями Пушечкина материл, требуемый для «Гипотенузы», уж лет десять назад стали использовать. Довёл он со товарищи его таки до ума. Нюансы он мне рассказал. В основном дело там в совокупности правильно подобранных временных и температурных режимах, да еще ряд тонкостей чисто технологических. А компоненты те же, что и мы предлагали. Я ему напомнил историю про японцев, которые в позапрошлом веке стырили в Англии чертежи военного корабля. Но местные об их намерениях знали и подсунули документацию в так сказать немного откорректированном виде. Так вот линкор тот, или крейсер – бес его знает, как на воду спустили, так он тут же на бок и завалился. А, говорю, Пушечкин? У вас, евреев, ведь тоже не заржавеет? А он мне говорит,