этими эпизодами есть ещё одна параллель: они настоятельно подчёркивают доступность Божьего Духа для всех. К сожалению, современное употребление слова «духовность» нередко имеет оттенок некой элитарности, ощущение того, что она доступна лишь немногим избранным. Но в этих двух историях нет ни малейшего намёка на что-то подобное. Боговдохновенная жизнь предлагается всем и доступна самым разным людям. Бог зовёт нас в жизнь. Без каких-либо предварительных условий – и точка.
Всеобъемлющая щедрость этого приглашения-призыва видна, прежде всего, в самом выборе слов. Метафоры, которые использует Иисус, доступны абсолютно всем; они понятны без словаря и взяты из повседневной жизни. С Никодимом Он говорит о рождении, с самарянкой – о воде. Все мы непосредственно знакомы и с тем и с другим и без дополнительных пояснений прекрасно знаем, о чём идёт речь. Все мы знаем, что такое рождение: мы живы, а значит, когда-то родились на свет. Все мы знаем, что такое вода: мы несколько раз в день используем её для питья, для умывания и так далее. Общая для обеих историй метафора ветра/дыхания тоже всем понятна. Все мы знаем, что такое ветер/дыхание: подуйте на свою ладонь, сделайте глубокий вдох и посмотрите, как колышутся на ветру листья.
Но есть тут и кое-какие дополнительные моменты.
Первая история – о мужчине; вторая – о женщине. В христианской жизни нет места гендерному неравенству.
Первая история разворачивается в большом городе, центре светской культуры, науки и моды; вторая – на окраине провинциального городка. Так что география тоже никак не влияет ни на способность воспринять Божью истину и жизнь, ни на глубину этого восприятия.
Никодим является респектабельным членом строго ортодоксальной еврейской секты фарисеев; женщина принадлежит к числу презираемой секты еретиков-самарян, да ещё и сама обладает весьма сомнительной репутацией. Получается, что расовая и этническая принадлежность, религиозная практика и личная нравственность тоже не являются предопределяющими фактами в вопросах духовности.
Мужчину мы знаем по имени; женщина так и остаётся безымянной. Судя по всему, репутация и положение в обществе тоже не имеют особого значения.
И ещё одно: Никодим начинает разговор с Иисусом с религиозного утверждения: «Равви, мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога». Начиная разговор с женщиной, Иисус просит у неё воды; в Его словах нет ничего религиозного. Такое чувство, что в христианской жизни неважно, кто именно начинает разговор, мы или Иисус, и о чём идёт речь, о небесном или земном.
Кстати, в обеих историях на карту поставлена репутация: Никодим рискует своей репутацией, если Его увидят в обществе Иисуса; Иисус рискует Своей репутацией, если Его увидят в обществе самарянки. И тут и там есть ощущение, что с обеих сторон собеседники несколько пренебрегают общепринятыми устоями, переступают порог осторожности и внутренне готовы к риску, что их могут понять неправильно. Когда мы подступаем к самому главному, к самому важному, нет