страсть, от одной мысли о которой у Джулиет леденели внутренности. У Стюарта не было времени ни на кого и ни на что другое, кроме как поддерживать себя в форме, чтобы тащить вес собственного тела вверх по отвесной скале и весь день напролет следить за пульсом. Они почти не виделись. По вечерам Стюарт ходил в спортзал, а Джулиет, будучи внештатным журналистом и литературным негром, посещала закрытые просмотры, открытия ресторанов и презентации книг. И когда чуть больше года назад они заговорили о продаже дома на Персиммон-роуд – недвижимость резко выросла в цене из-за популярности школ в этом районе, и казалось, что сейчас, когда Нат и Иззи выросли, самое время вложить деньги, – выяснилось: их представления о новом жилье совершенно не совпадают.
Джулиет хотела что-то уютное, с историей и характером, а Стюарт – новое, просторное и минималистичное.
– Значит, нам нужно будет разделить будущее жилище пополам и устроиться каждому на свой вкус, – пошутил Стюарт, когда они занимались расчетами.
То случайное замечание теперь стало реальностью. Им бесконечно приходилось извиняться и объясняться за сознательный разрыв отношений, хотя плюсы явно перевешивали минусы. Они по-прежнему оставались закадычными друзьями, но собирались разделить выручку от продажи дома и купить жилье, которое позволит им вести желанный образ жизни. Это было естественно, логично и просто, хотя могло показаться неприличным – расстаться после двадцати пяти лет брака, который на самом деле не был разрушен, но свобода выбора казалась лучше, чем постоянные компромиссы. Почему один из них должен жить в доме мечты другого, когда у каждого может быть свой собственный? Зачем пытаться быть созвучными, если они таковыми не являются? У Джулиет было не больше желания отправиться со Стюартом на велосипедные выходные, чем у него – пойти на последнюю пьесу в Национальном театре. Не лучше ли поодиночке заниматься своими делами, чем чувствовать себя виноватыми и постоянно придумывать оправдания?
– Это значит, что, когда мы видимся, мы действительно ждем этого с нетерпением, – объясняла Джулиет своему завороженному книжному клубу. – Это гораздо лучше, чем скатываться по винтовой лестнице обид и взаимного равнодушия. Мы по-прежнему очень любим друг друга. И в глубине души всегда будем любить. Но мы больше не хотим подстраиваться друг под друга.
Она еще не написала об этом. Несколько лет она работала над статьями обо всем на свете – от отчаянного стремления забеременеть до политических игр и климакса, – но все еще сомневалась, окажется ли успешным этот семейный эксперимент, и не считала, что может рекомендовать его. Может, года через два, когда преимущества станут очевидны, она поделится с миром своим рецептом дружеского расставания в середине жизни. Джулиет живо представляла себе комментарии читателей: восемьдесят процентов язвительных оценок, двадцать процентов – «поехали!».
Стюарт купил квартиру в Ричмонде – на третьем этаже в новостройке на берегу реки – и собирался поставить в свободной