нарушая давящую тишину.
«Что-то не так, – подумал Плим, поднимая взгляд на густые кроны. – Хоть бы сорока-дура застрекотала. А так – словно весь лес вымер».
Он остановился, чтобы оглядеться. Мысль повернуть назад пришла сама собой. «Вернусь, да и ладно, – подумал он. – На печи высплюсь, а работа никуда не денется, пока деревья сбегать не научились». Но тут же вспомнил про кузнеца Лисса, которому ещё с весны был должен за борону.
– Эх, Лисса подводить нельзя, – пробормотал он и перевёл взгляд на осла. Тот стоял, уткнувшись взглядом в землю.
– Ну что, приятель, – произнёс Плим, укоризненно качая головой, – опять решил прикинуться уставшим? Идём, нам эта тропа давно знакома. Что тут может случиться?
Крепче сжав уздцы, он повёл осла дальше, напевая под нос лесорубную песню.
Эх, берёзы и дубы!
Дым повалит из трубы,
Когда жало топора
Вас порубит на дрова!
Наконец они дошли до узкой проплешины в рощице. Плим остановился, огляделся по сторонам и выбрал старую берёзу. Достав из-за пояса топор, он сбросил тулуп, закатал рукава, сплюнул на руки и принялся рубить.
Топор с силой врезался в древесину, расширяя зарубку с каждым новым ударом. Раз за разом Плим поднимал топор, и каждый новый удар выбивал из ствола россыпь душистых щепок. Из повреждённой коры выступили капли сока, поблескивающие в свете пасмурного неба. Удары следовали один за другим, их глухой стук разносился в тишине, оглушая неподвижный лес.
Щепки ложились ковром у ног, а ствол всё больше поддавался натиску металла. Дерево скрипело и стонало, готовое рухнуть.
Плим отложил топор, взял длинную жердь и упёрся ею в ствол. Нога вдавилась в промёрзшую землю, жердь задрожала в напряжённых руках, и дерево с хрустом качнулось. Ещё одно усилие – и ствол начал медленно крениться. Последний толчок – и старая берёза рухнула на землю с глухим стуком, взметнув в воздух облако снежной пыли.
Едва переведя дыхание, Плим обрубил сучья, достал пилу и принялся распиливать ствол. Зубья с натугой скрипели, оставляя на свежей древесине ровные, чистые полосы. Плим негромко напевал.
Ты пили, моя пила,
Чтоб хватило всем тепла.
Не ленись, давай дружок,
Запасём дровишек впрок.
Солнце уже перевалило за полдень, лениво скользя по заиндевевшему небу. Морозный воздух был тяжёлым и острым, отчего каждое движение казалось медленнее обычного. Плим отшвырнул в сторону очередное полено и вытер рукавом вспотевший лоб. Колун снова взмыл вверх, и его звонкий удар разнёсся по замершему лесу. Ослик стоял чуть поодаль, нахохлившись от холода. Тёмные глаза животного безучастно следили за каждым движением хозяина.
Когда возок был почти полон, позади раздался тихий, едва различимый звук: тук-тук, тук-тук-тук. Плим замер, сильнее сжав рукоять топора. Звук был странным – словно дятел долбил дерево, но чересчур ровным и приглушённым, будто кто-то специально пытался привлечь