знакомству. Полагаю, у нас будет достаточно времени, чтобы я смог узнать вас ближе… И все же не могу не поинтересоваться… Что случилось с вами, что вы потеряли память?
– Честно? – я улыбнулась. – Я не помню. Доброй ночи еще раз. Устраивайтесь поудобнее!
– Доброй ночи, леди Фокс.
Фух! Кажется, свободна! А значит можно бежать переодеваться во что-нибудь поудобнее… Кстати, я бы очень хотела прогуляться вокруг академии. Помогает собраться с мыслями. А подумать мне было над чем…
По сути, клятый заяц был единственной ниточкой, связывающей меня с моим миром. Раз он засунул меня сюда, значит в курсе, как можно отсюда вытащить. Может, с ним можно как-то договориться?
Я быстро переоделась в удобную юбку и блузку. Без всяких там кринолинов, рюшей, бантиков и прочей мишуры. Хотела бы избавиться и от корсета, но, увидь меня кто-нибудь без него, моей репутации точно пришел бы конец. Хорошо хоть, что затянула я его сама не слишком сильно, оставляя простор для дыхания.
Вышла на улицу, вдыхая терпкий и влажный осенний воздух. Прошлась вдоль здания академии, любуясь красотой сада, и вышла к небольшому озеру с раскидистой ивой на берегу. Ну вот… Здесь я и смогу, наконец, расслабиться и поразмышлять о насущном… То есть о зайце…
Однако стоило мне о нем подумать, как он появился передо мной собственной ушастой персоной. По традиции, представитель фан-клуба моркови парил на собственных ушах и что-то трескал, отплевываясь темной шелухой. Семечки! Ну как же я не догадалась…
– Ну здравствуй, гаденыш! – я двинулась на зайца, думая о том, как с наслаждением откручиваю его уши. – Может, пришла пора поговорить?
– Со Стасиком на коленях будешь разговаривать! Пф-ф-ф-ф-ф-фр-р-р-р! – и мне в лицо полетела целая очередь семечковой шелухи.
Я поняла, что начинаю желать вступить в ряды обладателей охотничьего билета.
– Давай нормально поговорим… – предложила, смахивая остатки семечек с лица, а мой голос прямо-таки был пропитан медом. Ядовитым. – Ты хочешь, чтобы я вернулась к Стасику, так?
– Виолетта Глебовна так хочет, неудачница криворукая! Из милости к тебе! И из сострадания к собственному сыну… Бедный мальчик плачет, ему не нравится, какие трусишки подбирает ему мама. Он хочет те, с обезьянками, что ты покупала! А они у тебя в квартире остались, мегера ты неблагодарная!
Знала бы Виолетта Глебовна, что я уже мечтаю сотворить с трусишками ее сына, она бы на них повесилась!
– Так-так-так… Продолжай… – мой голос чудом оставался ласковым и нежным. – Какие условия возвращения обратно, домой?
– Ща! Покажу… – заяц скинул из лапки остаток семок и волшебным образом материализовал те самые кеды, к которым якобы был привязан то ли он, то ли я. – Вот тут написано… Читаю по буквам…
Заяц перевернул один из кед и прочитал написанные на подошве черным маркером строчки:
– …Поганая тварь Женечка Колокольцева вернется назад, если в полнолуние выйдет ночью на кладбище в обуви сей и попросит прощение слезное и коленопреклоненное у Виолетты Глебовны и ее любимого сына