целый лес. Но в отличие от огня Домианоса, твой огонь несет не смерть, а просветление. Он несет свет и истину. И потому да суждено ему пылать вечно, подобно солнцу, а не упавшей комете.
– Я ценю ваше доверие и сделаю все возможное, чтобы его оправдать.
– Не сомневаюсь, сын мой. – Мужчина задумчиво перебрал ореховые четки, запутавшиеся между его пальцев. – Помнится, около трех лет назад я посещал Элляс. Еще в те времена люди говорили о Домианосе и его кровавой политике.
– Да, мы были там и их слышали.
– Вот как? И что же там говорят?
– Что он Дьявол во плоти. Все его боятся и ненавидят.
Понтифик усмехнулся.
– И что он превращается в черного злого волка по полнолуниям?
– Кажется так… Откуда вы знаете?
– Это мои люди пустили данные слухи.
– Но зачем?
– Видишь ли, Вермандо, – облизнул пересохшие тонкие губы глава Церкви Единства, заведя руки за спину и неторопливо прохаживаясь вдоль стены, – чтобы человечество смогло отличить плохое от хорошего, правильное от неправильного, доброе от злого, ему необходимо… преподнести плохое в самой уродливой и пугающей форме. Чтобы оно врезалось им в сердце, отпечаталось в сознании. Чтобы всякий раз, когда грешник захочет согрешить снова, он вспоминал о мучениях адовых, ждущих его за неправедные деяния. Иногда пастыри вынуждены устраивать пастве своей демонстративную показательную порку. Чтобы они не повторяли ошибок собратьев. Именно с этой целью в нашем благословенном королевстве существуют публичные казни и пытки. – Юстиниан остановился напротив огромного деревянного креста, прибитого к стене. Парень мог видеть только его спину.
– Скажите, ваше высокопреосвященство, имею ли я право, как сын своего отца идти против его воли? Разве Пречистая Дева не говорила, что сопротивляться воле родительской – величайший грех? Ибо воля отцов исходит от Бога?
– С любовью к грешнику, Вермандо и с ненавистью к греху. В первую очередь Домианос грешник и раб Единого и уже во вторую – твой отец. А Единый завещал нам всячески спасать ближнего своего из тенет греховных. Последовав сему, ты последуешь воле Творца и поможешь отцу спасти душу. Если остановишь его.
Аристократ задумался.
– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Вы действительно помогли мне и облегчили мою душу.
– Это мой долг, сын мой. Memento quia pulvis est19 и иди с миром.
Через несколько часов почтенный понтифик снизошел к народу, собравшемуся у дверей храма, чтобы изречь проповедь. За ним, незаметной тенью следовал высокий сутулый человек. Его темные, ниспадающие на скулы волосы лишь подчеркивали резкие грубоватые черты лица, а черные одежды – костлявую угловатую фигуру. Рэниро де Венир безукоризненно исполнял обязанности ангела-хранителя Юстиниана, умудряясь притом совмещать их с обязанностями Дьявола на его левом плече, неустанно нашептывавшего ему коварные мысли.
Все свое детство, сколько себя помнил, Рэниро провел в бедняцком приюте, где постоянно болел