не были исключением. Куч*, кучем*, а бакшиш*, как говорится, никто не отменял! Эмиры начали прикидывать, как удобнее пристроить кувшины с мёдом. А тем временем Насреддин, не привлекая к себе лишнего внимания окружающих, тихонько влез в седло своего коня и попытался незаметно покинуть место, где стояли ордынцы. Однако, «ни с того, ни с сего», фыркнула его заводная лощадь*, привлеча внимание Булан-Бека. Тот взглянул в её сторону и остановил взгляд на кожаном коробе, о котором в городе, говорил неизвестный молодой человек. Сотник подал Насреддину знак рукой, чтобы тот остановился. Ничего не подозревавшей чагатаец* выполнил это требование. Булан-Бек подошёл к заводной лошади и открыл кожаный короб, привязанный к левой стороне седла. Долго копаться в коробе сотнику не пришлось. Ничем не прикрытый конверт лежал почти сверху. Булан-Бек взял его и вытащил оттуда исписанный лист когаза*. Он развернул лист и посмотрел на текст, который был написан незнакомыми буквами и на неизвестном эмиру* языке.
– Что там такое? – спросил Иса-Бек у Булана-Бека.
Сотник молча протянул ему найденную писанину. Темник*, в свою очередь, внимательно посмотрел на текст, но также ничего понять в том писаннии не смог.
– Такими буквами пишут, кажется урусы*, – задумчиво произнёс Иса-Бек. Но их языка, я, к сожалению, не знаю. Могу лишь помочь найти нужного нам тарджумана*.
– Причём здесь, какието урусы* и я? – вновь засуетился Насреддин, – Мне вообще неизвестно, как оно ко мне попало. Неужели вы думаете, что если бы я вёз с собой какой нибудь яширин* хабар*, то не спрятал бы его надёжнее? Это какое-то недоразумение! А мне необходимо ехать дальше. Меня ждут в Самарканде.
– Сожалею, но тебе придёться вернуться с нами в Сарай*, – сказал Булан-Бек, – Да не волнуйся ты так! Переведём твоё «недоразумение». Если там ничего крамольного нет, ты завтра же отправишься с другим караваном. Видишь, я же отпустил этот караван, когда убедился, что здесь ничего незаконного нет?
– Я этот караван ждал неделю, – пытался разжалобить сотника Насреддин, – Неизвестно, сколько придётся ждать следующего. Ведь в сторону Самарканда, караваны следуют не каждый день, а для проживания в караван-сарае* необходимы немалые средства, с которыми я и так поиздержался.
Он жалобно посмотрел на Ису-Бека, надеясь заручиться его поддержной. Но темник*, сделав непроницаемое лицо, хранил молчание. Дальнейшие попытки договориться с ордынцами*, результатов не дали. Насреддина препроводили обратно в Сарай*. Прибыв в кош*, где размещался тумен* Исы-Бека, Булан-Бек поместил Насреддина в зиндан*, а сам отправился за обещанным темником*, нужным тарджуманом*. Перевести эту писанину, для царского тарджумана* особого труда не составило. Вскоре он предоставил Булану-Беку перевод текста на кыпчакском языке. А написано в этом переводе было следующее:
Достопочтенным нойонам*
А.М. и А.Т. (возможно
Адаму Москвалику и
Адаму