я чувствовал вдохновение от знакомства с представителями новой для меня цивилизации. Многое в этих людях меня удивляло – в частности, то, что они были так непохожи друг на друга. Я не имею в виду внешность, они были разными по характеру, по своим привычкам и взглядам на жизнь. Они действительно были разными, и это их ничуть не смущало. Там, у меня дома, любое отличие от окружающих считалось предосудительным – меня и выгнали-то за то, что я посмел иметь собственное мнение. У этих людей собственное мнение не считалось чем-то ненормальным. Да, у них было не положено перечить начальству, порой они скрывали свою точку зрения, опасаясь неприятностей. И тем не менее, все они считали возможным иметь собственное мнение по тем или иным вопросам. На мой взгляд, это было восхитительно – какой смысл беседовать с существом, заранее зная, что оно скажет?
Обдумав ситуацию, я решил не форсировать события. Так даже интереснее, а то лететь одному будет просто скучно.
Неудачные поиски проникшего на корабль существа снова вызвали разговоры о том, что бедного Эрика убил кто-то из своих. Как он это сделал – уже другой вопрос. Возможно, именно из этого исходил капитан Мейлер, приказав никому и никуда не ходить поодиночке, чтобы члены команды могли наблюдать друг за другом. С этим распоряжением все были согласны, в том числе и я. Мне это ничуть не мешало, я исходил из того, что сложности делают охоту ещё интереснее.
Итак, после гибели кока их осталось двенадцать человек: капитан Мейлер, его подружка Рита, Борис, Норман, Густав, Крис, Джонни, Иенсон, Нейл, Боцман, Виктор и Тонга. Я был тринадцатым, и это показалось мне глубоко символичным.
Следующие часы полета не принесли никаких неожиданностей. Корабль шел на автопилоте, Мейлер запер рубку и уединился с Ритой в своей каюте. Густав оказался моим соседом по каюте, мне волей-неволей пришлось терпеть его общество. Сидя в каюте, мы играли в карты, это занятие показалось мне невыносимо скучным. С моими талантами я мог обыграть любого, однако мне приходилось изображать из себя весьма посредственного игрока, дабы не вызвать у Густава подозрений своим внезапно возросшим мастерством. В конце концов мне это надоело и я, не прерывая игры, стал думать о Рите. Единственная женщина в команде, она необъяснимым образом притягивала меня. И дело было даже не в гастрономических пристрастиях – скорее, на меня оказывала влияние память несчастного Ирвина. И память эта подсказывала, что из общения с женщинами можно вынести очень много приятного. Сейчас Рита с капитаном – интересно, чем они там занимаются?
Чтобы узнать это, мне даже не понадобилось покидать каюту. Сидя за столом и с улыбкой поглядывая на Густава, я сформировал на ноге оптический рецептор и огляделся. Ага, проскользну вот здесь, вдоль стены…
Густав, увлеченный игрой, так ничего и не заметил. Тонкая упругая струйка с глазом на конце проползла под столом, поднялась по переборке за спиной моего партнера по игре и скользнула в вентиляционную отдушину. Часть моего сознания была занята картами, тогда как другая вместе