я наконец перевела взгляд на родителя.
– Боги, – выдохнул он, притянув меня к себе. – Может, тебе стоит уехать из города?
– Почему? – удивилась я, не понимая, к чему он клонит.
– На время, дорогая, – отец погладил меня по волосам. – Тебе нужно… Нет! Необходимо проветриться. Твои тётушки скоро уезжают домой, ты можешь поехать с ними. Погости у них, пока всё не забудется.
– Я не оставлю тебя.
– Да что со мной будет? – усмехнулся отец.
– И всё-таки… я не собираюсь сбегать! – упрямо заявила я, высвобождаясь из крепких отцовских объятий.
– Да я ведь не про то.
– Я знаю, что не про то…
Если честно, я приходила в ужас от одной мысли, что мне придётся жить в доме тёти Ванды. Я бы могла выбрать особняк тёти Беатрис. Она была гораздо мягче своей сестры. Но что-то мне подсказывало, что тётушка нашла бы повод, чтобы не селить меня у себя.
– Обещай, что подумаешь над моим предложением! – не сдавался отец.
Я улыбнулась. Легко и непринуждённо, как прежде.
– Хорошо, – ответила я. – Обещаю, что подумаю.
Отец в который раз обнял меня и со спокойной душой отправился на кухню.
С наступлением завтрака, дабы лишний раз не нервировать тётю Ванду, я укрылась в оранжерее. Сквозь стеклянные стены и ограду открывался отличный вид на покрытую булыжником подъездную дорожку. Я всё ещё не теряла надежды, что вот-вот появится посыльный с письмом.
Время тянулось мучительно медленно. Солнечные лучи играли на стёклах оранжереи, наполняя пространство светом, но они не могли прогнать гнетущее чувство неопределённости.
Примерно около полудня, когда тени от деревьев стали длиннее, а воздух наполнился прохладой, к оранжерее подошла тётя Ванда.
Холодная и гордая. Боги, казалось, что даже внешне мы с ней были похожи. Те же зеленые, миндалевидные глаза, вьющиеся светлые волосы, ямочки на щеках… Вот только её ямочки увидишь нечасто, потому что тётя Ванда улыбалась крайне редко.
“Неужели я стану такой же, когда доживу до её лет? ” – промелькнула мысль.
В голове сам собой нарисовался неясный образ скверной, всегда недовольной женщины, третирующей соседскую детвору.
Бр-р-р-р… От одной мысли об этом по телу пробежали мурашки.
– Здравствуй, Кара, – произнесла тётя, кутаясь в шерстяную шаль.
На небе не было ни облачка, светило яркое солнце, но осень перешагнула свою середину, и сейчас на улице стоял лёгкий морозец. Пар из-за рта был явным намёком на приближающуюся зиму.
– Добрый день, – пробурчала я, так и не удосужившись подняться с колен.
Спина затекла, ныла от долгого неловкого положения, но я упрямо продолжала копаться в земле. Всё утро я посвятила наведению порядка возле хозяйственных построек и оранжереи: убрала отцветшие головки роз, бережно выкопала луковицы тюльпанов, готовя их к долгому зимнему сну, проредила разросшиеся кусты малины, собрала в пучки душистые корни алтеи, чтобы потом развесить их под крышей.
Конечно,