семенами и бережно разложив их на стеллажах, я, наконец, позволила себе переступить порог дома.
Мягкая теплота, исходящая от потрескивающего в камине огня, в сочетании с теплом развешанных по дому магических артефактов, окутала меня с головы до ног. Оно проникало в каждую клеточку, расслабляя и успокаивая. Вот только меня не покидало гнетущее ощущение, что что-то не так. В доме стояла непривычная, какая-то неестественная тишина, нарушаемая лишь размеренным, бесстрастным тиканьем напольных часов, которые разбивали время на секунды.
Сняв промокшее пальто и повесив его на крючок, я осторожно двинулась вглубь дома. Последние три месяца у нас гостили мои тётушки – родные сёстры отца. Взбалмошные столичные дамы, они внесли в нашу размеренную жизнь столько шума и суеты, что порой к вечеру у меня начинала болеть голова. Поэтому сегодняшняя тишина казалась мне не просто непривычной, а подозрительной и от этого ещё более пугающей.
“Может быть, они уже уехали?” – промелькнула мысль. Но она тут же была отвергнута – до меня донёсся приглушённый шёпот из гостиной.
– Как мы ей скажем? – услышала я тревожный голос тётушки Беатрис.
– Кара – сильная. Она справится, – более уверенно отвечала тётя Ванда.
– Но она ведь его любит, – голос Беатрис дрогнул. – Бедняжка…
Две мои тётушки сидели в креслах у камина, обнимая тёплыми ладонями чашки с дымящимся чаем. Их лица были необычайно серьёзны, словно скрыты под невидимой тёмной вуалью.
– Добрый вечер, – прошептала я, неуверенно ступая на мягкий ковёр. – Что произошло? Почему у вас такие лица?
– Ох, Кара! – тётушка Беатрис вздрогнула и, поставив чашку на стол, поднялась мне навстречу. – У нас… – она беспомощно обвела взглядом сестру, словно ища поддержки. – У нас для тебя плохие новости.
– Кто-то умер? – сердце болезненно сжалось, а голос предал, превратившись в едва слышный хрип. – Отец?
– С твоим отцом всё в порядке! – резко отчеканила Ванда Стэйлин.
В отличие от своей сестры, она обладала более строгим, властным характером.
– Тогда что случилось? – не выдержала я. – Вы сидите тут, как на похоронах.
– Генри… – начала было Беатрис Эттвуд, но тут же была прервана.
– Лучше пусть прочитает сама, – Ванда протянула мне конверт, из которого виднелся сложенный вчетверо листок плотной бумаги.
Я не торопилась брать письмо, чувствуя, как леденящие пальцы страха сжимают сердце. Интуиция шептала, что ничего хорошего это письмо не несёт.
“Дорогая Кара, я должен сообщить, что…”
Каждое прочитанное слово отзывалось тупой болью в груди.
– Он… – я едва могла говорить. – Он… меня бросает. Генри… расторг помолвку…
Глава 2
Я едва не рухнула на пол, в глазах стремительно темнело. Тётушка Беатрис, проявив удивительную для её лет реакцию, подоспела вовремя, подхватив меня за локоть и усадив в мягкое кресло с вышитыми подушками.
– Он меня… бросил? – прошептала я. – Разве такое возможно?
Первоначальный