гостья, – пискнула тётушка Беатрис из гостиной.
– Да, плевать! – в сердцах огрызнулась я. – Мне всё равно! Я обязана с ним поговорить!
Вылетев в коридор, я распахнула дверь и едва не сшибла с ног отца, который, видимо, как раз собирался войти.
– Кара, боги милостивые! Что происходит? – удивлённо воскликнул он, хватаясь за шляпу.
Я пронеслась мимо, не ответив ни слова.
– Кара, постой! Куда ты? – послышался голос отца мне вслед.
– Позже, отец! Позже! – бросила я через плечо, сбегая с крыльца во двор, а оттуда на знакомую до боли мощёную улицу, ведущую к дому Генри.
Я не замечала ничего вокруг, шла словно в тумане, гонимая каким-то неведомым чувством. Перед глазами то и дело всплывали строки из его письма, полные холодности и равнодушия.
Улица казалась бесконечной. Я шла, спотыкаясь о камни мостовой. Прохожие оборачивались мне вслед, но я не обращала на них внимания. В голове крутилась лишь одна мысль: "Почему?"
Наконец, я оказалась перед знакомым особняком. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Я на мгновение замерла, собираясь с духом, а затем решительно постучала в дверь.
Открыл дворецкий. Увидев меня, он нахмурился:
– Мадмуазель Эванс? Что вы здесь делаете? Хозяин не ожидает гостей.
– Мне необходимо с ним поговорить, – твёрдо заявила я, проходя в холл. – Немедленно.
– Но… – начал было дворецкий, однако я уже направилась в гостиную, где слышался заливистый смех, весёлые разговоры и музыка.
Моё появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Музыка смолкла, словно её выключили одним щелчком, смех затих, а на лицах собравшихся застыли маски удивлённого любопытства. Кто-то поперхнулся, кто-то пролил вино, а дама в нелепом розовом платье с перьями удивлённо вскинула нарисованные брови.
Генри стоял возле какой-то брюнетки. Фиолетовое платье женщины, обтягивающее ее плотную талию, совершенно ей не шло: с бледной кожей она была похожа на мертвеца. А руки, унизанные массивными золотыми браслетами и кольцами с огромными сверкающими камнями, напоминали когти хищной птицы.
– Генри… – слово вырвалось хриплым шёпотом.
Я нервно одёрнула кружевной воротничок, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.
– Можно с тобой поговорить?
– Дорогой, кто это? – брюнетка пренебрежительно фыркнула, прильнув к Генри.
Даже с расстояния я чувствовала, как от неё пахнет дорогими, но приторными духами, от которых у меня начала кружиться голова.
– Дорогой? Я не ослышалась? – сердце словно сжало ледяной рукой. – Что вообще происходит?
– Кара… – Генри словно очнулся: он поспешно прошёл через гостиную, остановившись в нескольких метрах от меня. – Я ведь всё написал тебе в письме, – прошептал жених… точнее, лучше сказать бывший жених.
– О ней, – я кивнула в сторону женщины, щеки которой успели приобрести ярко-розовый оттенок, – ты ничего не говорил. И почему она называет тебя “дорогим”?
В