посмотрела на встопорщившуюся невестку и снова громко рассмеялась. Только что заснувшая Наталка позвала мать громким испуганным криком.
– Как будем жить? – спросила Нина, заглядывая в комнату, где Клава, прижав дочь к груди, пыталась успокоить малышку.
К приходу матери с базара заиграл старенький проигрыватель. Входя во двор, по музыке, доносившейся вперемешку с детским плачем, мать поняла, что дождалась, наконец, дочь.
В своей радости от встречи, они не заметили, как ушла из дома невестка.
Глава третья
Золотым волнам пшеницы не видно конца. С раннего утра и до заката солнца машины снуют от поля к току. До дождей нужно успеть убрать поля. «Целина, целинники, трудовой подвиг» – эти слова без устали твердило радио. Набившие оскому призывы «догнать и перегнать», «выполнить и перевыполнить», «социалистическое соревнование» и пр. и пр. выходили соленым потом на рубашки шоферов и комбайнеров.
«Как они там?», – думал Борис и сам себе отвечал: «Плохо».
И, почувствовав однажды, что совсем плохо, сдал начальнику путевой лист и вскочил в грузовик.
– Борис, ты куда?
– Да пошли вы со своим урожаем! Я его не сажал и убирать не буду! Хватит!
И погнал, не разбирая дороги. На одном дыхании распахнул калитку и все понял по забегавшим глазам матери.
– Сбегла твоя.
Повернувшись к сыну спиной, принялась тереть полотенцем стекла горки. На голоса вышла из залы заспанная сестра.
– Ну, здравствуй, братик! Что не рад?
До лучших времен решили пожить у Клавиной тетки, Титовны. Борис наведывался к родителям редко, а возвращался грустный и молчаливый. Мать с отцом не могли смириться с тем, что сын оставил родительский дом, а значит доживать им одним.
Нина, погостив, уехала к себе на Дальний Восток. Средняя дочь с мужем достраивали дом в конце отцовской усадьбы и растили двух пацанов. Младшая дочь, Зина, уже два года как построила с мужем, Степкой, добротный дом из кирпича. Также на родительской усадьбе. Только сын, как отрезанный ломоть, ушел жить к чужим людям.
То было время, когда большие наделы земли нарезали на куски и раздавали для застройки. Поэтому-то, зная, что рано или поздно землей придется делиться с чужими, посадили на своем участке дочерей, не особо стеснив себя при этом.
Подумав, что нехорошо бросать родителей, а жизни с ними не получиться, Борис решил просить и себе разрешение построиться между сестрами. Но видно, если уж пошла коса на камень в казачьей семье, то не жди добра. Отказали.
По иронии судьбы в земельной конторе решили по-своему.
– У ваших родителей земли хоть отбавляй. Там вам отрежем участок и стройтесь.
Тяжело было на душе от такого решения, но подумалось – перемелется, мука будет. Свои же ведь.
В день, на который обещал прийти землемер, Бориса отправили в рейс. Клава открыла знакомую калитку и пропустила крепкого парня в матросской тельняшке. Родителей дома не было.
– Ну что ж, приступим, – улыбнулся землемер и пошел по огороду.
От прогретой