паразита, при том что вся ее ладонь оказалась в крови. Опустив голову ниже, путница все еще не понимая, что же с ней такое происходит, увидела, как вниз по ее обнаженным ногам продолжает струиться кровь, впитываясь в соломенную обувь. Побежав в свою хижину, она, ощущая, как бешено бьется ее сердце, ворвалась внутрь и почти тут же упала от нестерпимой боли, которая скрутила живот. Сжав руками колени, девочка свернулась калачиком, пытаясь унять дрожь, однако все было тщетно. Тремор нарастал, и тогда путница, чувствуя, как ей становится все тяжелее дышать, перевернулась на спину и подняла к лицу свои окровавленные ладони, на которых стали проявляться рисунки, которые засасывали ум путницы все глубже в этот танец причудливых геометрических линий. После чего…
– Я оказалась тут… – заключила девочка вслух. – Но что же происходило между? – хотела была задаться вопросом она, однако вместо возможных догадок уже получила безмолвный ответ, и, чтобы не забыть его, путница вновь опустила свои ладони к коленям. Сжав подол своей одежды, чтобы ее пальцы окрасились в красный, потом перевернувшись набок, она начала рисовать на поверхности своего дома историю о том, чему именно она стала свидетелем в своем видении.
– …тебя за такое выгонят навсегда из нашего племени! Да что там! Я тебя лично сотру в порошок прямо за то, что ты чуть не угробила мою единственную!
Старуха же все не унималась, продолжая гоготать. Однако, когда уже разъяренная мать схватилась за перья на ее одежды, намереваясь не то избить, не то задушить, шаманка начала делать недвусмысленные жесты, указывая куда-то за спину женщины. Та, несмотря на свой праведный гнев, все же испугалась, что ее ребенку порошок мог не помочь. Резко обернувшись, Арджуна тут же замерла, в недоумении наблюдая за тем, как ее дочь своей собственной кровью рисует какие-то символы и картины на их доме так, будто бы она была искуснейшим художником, хотя до этого она никогда в жизни даже и палочкой-то в песке не пыталась ничего изобразить.
Арджуна хотела было тут же броситься к ней, чтобы выяснить, где именно она поранилась, но старая шаманка тут же впилась в ее руку, что матери тут же стало понятно, что эта хрупкая на вид пожилая женщина обладает такой силой, что это она сама при желании может без проблем разделаться с испуганной мамашей.
– Твоя дочка стала настоящей женщиной, – мягко проговорила шаманка, – не мешай ей. Именно в этот чудесный период дева может стать шаманом. На этом перепутье Богиня входит в тело ребенка и позволяет узнать и племени, и самой избранной о предназначенной ей и племени судьбе.
Арджуна ощутила, как на глазах ее выступили слезы одномерно и горечи, и радости, после чего она тихо проследовала вместе с шаманкой к своей дочери, сев чуть поодаль нее, чтобы не мешать. А после вся просыпающаяся деревня, обычно шумная и суетливая как по команде затихла, и один за другим ее жители устроились на небольшой