рот и опускает взгляд на кружку в своей руке. Атмосфера в гостиной сгущается, мой вопрос похож на лужицу пролитого молока под палящим солнцем. Но мне нужно знать. Нам всем нужно знать. Я делаю второй заход:
– Просто тебя так долго не было, и…
– Кейтлин, – папа выплевывает мое имя, словно непрожеванный кусок жесткого стейка. – Твоя сестра расскажет, когда будет готова. Не раньше. И не по твоему требованию.
Я вспыхиваю:
– Я ничего не требовала. Я…
– Кейтлин, милая, – мама с застывшей улыбкой поднимается с места, – помоги мне отнести кружки на кухню, ладно?
Ее слова звучат не как просьба, но мне даже становится легче, что я могу вырваться из гостиной – из этого странного водоворота, который затягивает. Едва мы оказываемся на кухне, я поворачиваюсь к маме:
– Почему до сих пор нет полицейских?
Мама вздрагивает и, не отвечая, ставит кружки в посудомойку. Я стою у нее за спиной и жду, мое терпение истончается – оно уже тоньше чертежной кальки:
– Мама?
Она вздыхает и слишком громко хлопает дверцей посудомойки.
– Оливия просила нас не звонить им.
– Она просила вас не звонить в полицию, – медленно повторяю я, надеясь, что до мамы дойдет вся абсурдность этой фразы. Не может не дойти.
– Она просила нас этого не делать, и мы не сделали. Ей нужно время, прежде чем ее начнут допрашивать.
Я встревоженно смотрю на маму.
– Похититель Оливии до сих пор на свободе. А если она сбежала и он захочет ее вернуть? Может, он едет сюда прямо сейчас. Или приедет ночью.
Мое сердце колотится. Всё повторится. Он заявится к нам домой с ножом и снова заберет ее. А может, в этот раз он убьет всех нас, чтобы Оливии не к кому было вернуться. Я чувствую, как внутри горячей густой волной накатывает истерика.
– Мама, – сдавленно говорю я. – Мама, из-за него можем пострадать мы, может пострадать Оливия. Мы должны позвонить в полицию. Мы…
– Перестань! – взвизгивает она, словно я отдавила ей ногу, бросает взгляд на дверь и приглушенно объясняет: – Оливия дома. Она здесь всего несколько часов. Мы не хотим ее расстраивать. Подождем, когда она успокоится, и расспросим позже. Она так хочет. Когда она будет готова, мы выслушаем ее и решим, нужно ли вызвать полицию.
Мама отворачивается: тема закрыта. Я раздражена и разочарована. Но вижу, как дрожат мамины руки, когда она включает чайник и опускает чайные пакетики в кружки, и понимаю: она потрясена не меньше меня.
– Мама? – Я подхожу и накрываю ее руку своей. Несмотря на летнюю жару, ей холодно. – Без полиции не обойтись. Просто подумай, как ты объяснишь возвращение Оливии соседям, друзьям, родственникам? – Несмотря на тревогу, я говорю спокойно и убедительно. – Нам нужно знать, что с ней случилось. Нужно найти того, кто ее похитил. Он опасен, и он всё еще на свободе.
Мама кивает, и я испытываю громадное облегчение: наконец-то до нее дошло реальное положение вещей.
– Всё в порядке? –