знаю. Ничего подобного я еще не читала.
Джулия была на восьмом месяце беременности, а Иззи сравнялось четыре месяца от роду, когда Роза созвала семейный совет, назначив его на субботу.
– Приглашаются все, включая Цецилию? – спросила Джулия, в свой очередной визит застав мать, как всегда, в огороде. («Наряд ее стал еще кошмарнее, – вечером сказала она Сильвии. – Бейсбольная форма поверх папиного исподнего».)
– Нет, конечно, – отрезала Роза. – Ты, Уильям, Сильвия и Эмелин.
Перечисленные лица пришли к четырем часам означенного дня. Задержавшись у крыльца, сестры посмотрели на дом миссис Чеккони. Цецилию не оповестили, никому не хватило духу сказать, что ее не зовут на совет, но она, конечно, о нем знала. Сильвия устроила ее на полставки в библиотеку, их смены часто совпадали. Эмелин спала на раскладушке в ее комнате, Джулия раз в день проведывала ее и малышку. Наравне со всеми Цецилия прекрасно знала, о чем говорится и о чем умалчивается. Сестры так старательно избегали всяких упоминаний об этом дне и часе в своих расписаниях, что она не могла не догадаться.
Роза, исхудавшая, одетая в линялое домашнее платье, сидела во главе обеденного стола.
– Я собираюсь продать дом, – сказала она, когда все остальные заняли свои места. – Жить здесь мне не по карману. – Роза махнула рукой, словно отметая все связанное с этими стенами. – Он слишком большой для меня.
Джулия откинулась на стуле. У нее и мысли не было о продаже дома. Когда родители только поженились, Чарли совершил чрезвычайно выгодную покупку жилья – вероятно, спьяну, это навеки осталось тайной. В то время в Чикаго были межрасовые беспорядки и многие белые покидали город. По мнению Розы, эта сделка стала самым большим достижением в жизни ее мужа.
Сильвия видела, что сестры ошарашены не меньше, чем она, – Джулия побледнела, Эмелин часто-часто моргала, что всегда было признаком испуга или удивления.
– Я думала, дом в твоей собственности, – сказала Джулия. – Папа часто хвастался, что он не заложен.
Роза нахмурилась:
– Лет десять назад я его заложила, чтоб было на что вас кормить и одевать.
Все переваривали это известие. Со стены смотрели святые. Место Клары Ассизской пустовало. Сестры знали, что теперь образок обитает под кроватью Цецилии.
– Неужели ты покинешь свой огород? – спросила Эмелин.
Сильвия и Уильям согласно закивали – мол, верно. Что такое Роза без своего огорода? Там проходила вся ее жизнь, словно она и сама укоренилась рядом с латуком и баклажанами.
– Слишком хлопотно, – ответила Роза. – Я изнемогла. Дому конец. Все вы разъехались.
На Сильвию она даже не взглянула, но у той кольнуло в груди, словно мать метнула в нее дротик дартса. «Ты же сказала, что хочешь быть одна, – подумала Сильвия. – Я исполнила твою волю».
– Перееду во Флориду и куплю квартиру на побережье, – продолжила Роза. – У меня там приятельницы, они всё устроят. На деньги от продажи дома буду