затянулся, выпуская сизый дым из ноздрей. Сидоренко, глядя на него, только позавидовал майору. Ему врачи запретили курить, хотя иногда он позволял себе сигаретку другую, в тайне от жены.
– Да что говорят… говорят, что повезло парню, что жив остался. Если бы утром не нашли и не вызвали скорую, то мог бы и умереть… – произнес бизнесмен и допил свой виски.
– Да уж… скверная история… А какой прогноз вообще? Оклемается?
– Ну ты помнишь, что у него сильное сотрясение головного мозга. В придачу к этому: сломанный нос, парочка выбитых зубов, трещины в ребрах, многочисленные синяки и ссадины и… сильный ушиб печени. Вот как раз она меня больше всего и беспокоит. Как бы не пришлось пересаживать, – с тоской произнес Сидоренко, глубоко вздохнул и продолжил: «А что касается головы, то слава богу, что потеря памяти оказалась локальной. Он только забыл этот паршивый вечер, а все остальное вроде как помнит…»
– Ну я желаю скорейшего выздоровления твоему парню. А со своей стороны приложу все усилия, чтобы, все-таки попытаться найти этих отморозков. Я бы их собственноручно отстреливал, да закон не велит. Увы. – Докурив очередную сигарету, произнес следователь петроградского отделения милиции, который недавно был повышен не только в звании, но и в должности и дорос до старшего следователя.
Разговор этот состоялся в середине августа, спустя почти месяц после той злополучной ночи на Малом проспекте Васильевского острова. Вскоре дело о нападении на Григория Сидоренко было благополучно заброшено и так и осталось нераскрытым. Сам Григорий был выписан из Мариинской больницы в конце сентября. Из академии художеств ему пришлось уйти по состоянию здоровья, ему поставили 3 группу инвалидности. До конца жизни он остался хромым и его постоянно мучали сильные головные боли, а по ночам часто снились кошмары…
Глава 8. Тихая гавань. Часть 1
В то время как Григорий Сидоренко отлеживался в больнице после избиения хулиганами, его бывшая девушка уже месяц как находилась дома. Отец Анны Брум забрал ее документы из академии художеств имени Ильи Репина, решив, что его дочери дома будет лучше. Благо, она к этому времени отучилась уже почти 3 года из четырех положенных. Успеваемость у нее была отличная, поэтому проблем с «окончанием» учебы в академии не должно было возникнуть. Аристарх Эммануилович договорился с ректором что через год просто заберет диплом дочери из учебного учреждения. Тот согласился в обмен на условие, что Брум больше никаких претензий ни к Сидоренко, ни к самой академии иметь не будет. На том и порешили.
Дело в том, что ни о каком дистанционном обучении Анны и речи быть не могло. Психологическое состояние девушки после попытки суицида и выписки из Боткинской больницы было далеким от нормы, поэтому ее родители на семейном совете решили, что ей не стоит в ближайшем будущем общаться со своими однокурсниками.
Никакого уголовного преследования в отношении Григория Сидоренко, как и предсказывал следователь, естественно не появилось. Это дело