который она носила. – Что тебе гонять туда-сюда, я ж должен все сам проверить.
– На замену две недели дают, – невыразительно ответила Мина. Голос переместился – и как она умудряется так ходить по дому, что ни одна доска не скрипнет? – в сотый раз подумалось ему. – Не в этом дело. Просто я ослабла. Днем уже не смогу пойти, а вечером… мне кажется, странно это все будет.
– Ты заболела? – он почувствовал слабое прикосновение к волосам. – А в чем дело? Что ты недоговариваешь?
– Да много чего. Ты ведь почти меня не знаешь. Да и потом… – и опять замолчала. Это становилось невыносимым, Тимофей попытался найти Мину, вскочив с дивана и шаря руками по зале, но опять напрасно. Она будто играла в непонятную игру. Ускользала от каждого движения.
– Не ищи, не найдешь, – и чуть помолчав, добавила: – Мне надо бы сразу сказать, или на другой день объяснить, чтоб ты сразу домой побежал, нет, чтоб… – новое молчание, – чтоб ушел. А теперь не могу, не хочу, чтоб ушел. Прости.
– За что?
– Я не говорила, а вот теперь скажу, и на этом все кончится.
– Ты что – ведьма?
– Почти.
– Мина, я ведь несерьезно. Эти байки про заброшенную деревню.
– Они правдивые. Ты думаешь, они на пустом месте, возникают? Ни фига. Их не выдумывают, их видят, чуют, переживают, а потом делятся. Вот потом уже врут и приукрашивают, кто как может. Но только потом, а сейчас я… я все же расскажу тебе, что случилось. А ты сам решай, что будешь делать, проклянешь меня и уйдешь или…, – голос стих. Тимофей долго ждал продолжения, но его все не случилось.
– Ты о чем уже?
– О себе, – нехотя произнесла она. – О тебе. Я же вижу, ты меня пытаешься поймать, будто кошка мышь.
– Я… мне очень хочется обнять тебя. Прости, если это…
– Это больно, да. Но больше оттого, что сейчас ты этого сделать не сможешь даже вечером. Я ослабла, – и тут же: – Понимаешь, я уже не та Мина, которую ты мог бы знать. Я изменилась. И да, я не ведьма, – она попыталась пошутить, но не вышло. Голос оставался смурным. Внутри нее что-то поломалось будто. Мина устало вздохнула.
– Даже не знаю, с чего и как начать. Боюсь, испугаю. Я ведь не просто так, я успела привязаться к тебе.
– Я тоже, Мина. Ты просто скажи…
– Ты думаешь, поймешь? Нет, не говори ничего. Я расскажу. Помнишь, я говорила про родителей, конечно, ты и обниматься лезешь не только потому, что не поймешь, где я или вдруг что-то ко мне ощутил. Из-за них, верно? Это ведь так нормально.
– Я не хотел тебя потревожить, но…
– Да, нормально. Вот только девочка, с которой ты говоришь, не выжила. Родители затюкали меня, я к селянам обращалась, они на меня глаза только таращили, к участковому ходила, тот тоже не верил. Мол, засранка, устраивает поклеп – хорошие люди, всегда на виду, всегда их в пример ставят. А она, приживалка, лишь бы подгадить. Наслушается радио или газет начитается