ни говорила, мне советовали молчать и слушаться. Я даже к соседям не ходила, хотя боялась себя, их, всего. Да что – как ты, так же всего боялась. Только зрячая. И все равно дура. Даже больше дура, раз все понимала, а сказать… потом убежала.
– И сюда прибежала? – Тимофей очень старался, чтоб подробности закончились, рассказанное Миной, вызывало дурноту. Хотелось рвоты, чтоб очиститься от сказанных слов. Только мозги так не прополощешь. Да и она, ей-то ведь с этим жить.
– Да, потому и прячусь. Тут обычным людям страшно жить, а мне в самый раз.
– Думаешь, разыскивают?
– Нет. Не знаю. Думаю… сюда точно не заглянут.
Он кивнул. И произнес:
– Можно я хоть руку твою… коснусь. Мне… то, что ты рассказала, мне как ножом по сердцу. Очень больно, страшно. Что я, вот ты да.
– Тебя убить хотели, уже все готово было.
– А тебя убивали по частям.
Оба помолчали. Затем неожиданно Тимофей почувствовал, как Мина взяла его запястье, прижала руку к себе. Он коснулся ее лица пальцами. И тут же извинился.
– Нет, ничего не говори. Ты так видишь, хотя б на меня посмотришь. Хочешь расскажу, какая я?
Он кивнул. Мина, не выпуская его руки, принялась описывать: русые волосы, высокая, последний раз, когда мерялась, ростом была метр двадцать. В классе считали, вырасту дылдой под метр восемьдесят. Лицо обычное, с конопушками, такими маленькими рыженькими, на шее пятнышко темное, говорят, от дедушки досталось. И на спине тоже пятнышко, но побольше. Показывать не стала, понятно, ни то, ни другое. Глаза серые, шея длинная, девчонки иногда Жирафой называли. Она их тогда колотила. В отличие от замкнутого в себе Тимофея, Мина умела и всегда была готова постоять за себя. Чуть что – лезла на рожон. Она и сейчас смеялась, когда рассказывала, что сделала с Пашкой, когда тот ей на стул кнопки подсыпал.
Тимофей слушал, улыбался, но в глубине души и болел за нее и завидовал ей. У него так не получилось бы, в драках он вечно отступал, всегда старался уйти от стычек. А она раз паренька, Сашку, от его недруга так защитила, что тот ее потом возненавидел. Первый класс, что еще сказать. Сам хотел отбиться, а она влезла.
Тимофей снова спросил, давно ли она здесь обретается, но Мина опять ушла от прямого ответа. Потом спохватилась, заболтались, надо ж суп варить. И верно сказала, время он, живущий в вечной ночи, и прежде ощущал довольно точно, а теперь и подавно, будто какое неведомое чувство проклюнулось. Мог уверенно сказать, который сейчас час, ощущая солнце, кружащее над миром. Ночью, нет, ночью все не так и не то, но стоило наступить утру, механизм в нем начинал отсчитывать часы и минуты с поразительной точностью. Вот сейчас отчетливо понимал, что время перевалило за три пополудни. Через полчаса Мина позвала его обедать. Он не сдержался.
– Дай мне тебя обнять, хозяюшка, за твои труды.
– Прекрати, гостюшко-горюшко. Ты ведь как щепка худой, тебя кормили через раз?
Он