«Любовь Данте». Я не была большой поклонницей эфемерных прерафаэлитов, но их передача реальных цветов неба производила неизгладимый эффект.
– Еще кофе? – надо мной навис официант в строгом костюме с черными брюками и белым полотенцем, повязанным вокруг талии. Я постучала пальцами по книге, разложенной на столе, притворившись, что поглощена собственными мыслями, хотя с тех пор как я заняла столик полчаса назад, я не прочитала ни единого слова.
– Да, пожалуйста.
Он прищурился и слегка наклонился ко мне.
– Может аперитив? «Перно»?
Я покачала головой.
– Только кофе, пожалуйста.
Группа молодых людей, одетых в новую форму французской армии цвета хаки, заняла столик рядом со мной. По данным Би-би-си, около двух с половиной миллионов молодых французов надели военную форму в этом году, и все же мы все надеялись, продолжали верить, что войны не будет. Рузвельт повторял это снова и снова в своих «Беседах у камина».
Был теплый день, поэтому недавно призванные молодые солдаты сняли свои головные уборы и аккуратно сложили в карманы, убедившись, что золотой якорь, символ армии, остается на виду и блестит. По громкости их обсуждения меню и полевых тренировок я поняла, что они пытаются меня впечатлить. Один из них, самый высокий и красивый, подмигнул мне. Я нахмурилась и отвела взгляд.
За столиком напротив меня сидели четверо молодых немецких солдат, щеголяя своими высокими черными ботинками и формой, выкроенной по фигуре, и искоса поглядывали на проходящих мимо девушек, перешептываясь, как это делают мальчишки, игнорируя любопытные, порой даже враждебные взгляды пожилых посетителей кафе, наверняка помнивших Верден, Сомму и другие кровавые сражения времен Первой мировой войны.
В марте Германия аннексировала Австрию, но многие люди считали, что они имели право вернуть территорию, когда-то принадлежавшую им. Раз Гитлер буйствовал в Германии – это их проблема, а не наша. По крайней мере, мы так думали. Это было то время, тот короткий период времени, когда французские и немецкие солдаты еще могли мирно обедать в одном кафе.
За столиком по другую сторону от меня сидела молодая пара, пристально глядя друг другу в глаза и игнорируя всех вокруг. Пели птицы. Легкий ветерок покачивал края тента, заставляя его развеваться словно парус. Счастье омывало меня, как волна берег, но я была отделена от него, как вода и песок отделены друг от друга даже при соприкосновении.
Полчаса спустя я пила уже третью чашку кофе. Где же Чарли? Неужели он забыл? Это было совсем на него не похоже, хотя, возможно, он изменился. Я вот определенно изменилась.
Но стоило мне начать волноваться, как у тротуара перед кафе остановилась голубая «Изотта» с откидным верхом. Машина цвета пачки сигарет «Голуаз», того самого оттенка синего, который Гоген использовал, чтобы нарисовать лагуны Таити. Водитель, лицо которого было прикрыто шелковым шарфом и солнечными очками, подъехал вплотную к деревянной тележке,