еще шестилитровую, по пути к воде я увидел на углу соседнего дома граффити в виде глубоководной рыбы, и оно мне неожиданно понравилось: рыба со светильником перед разинутой пастью, тонко обведенная по контуру, я улыбнулся ей и кивнул смотрителю церкви, который по вечерам запирал огромные железные двери с желтыми крестами на створках, а внутри в правом приделе терпел крушение корабль святого Николая – иначе быть и не могло, потому что суда с такими холщовыми и квелыми парусами не плавают, и вот спасенный еще не-епископ воздевает руке горé и воскрешает утонувшего моряка, чудом очутившегося на палубе, – пенится и брызжет, еще чуть-чуть, и Речка выйдет из своей трубы и затопит наш дом – и ничего не останется, ни этой церкви, ни Яса, ни нас с тобой, нас вынесет по Солянке в Яузу, и там мы окончим пределы жизни, но, воскрешенные, чудом оказавшиеся на Котельнической набережной перед высоткой, мы вдруг откроем глаза, лежа возьмемся за руки, и я скажу: «Неужели ты не умерла?» – ты замотаешь головой и скажешь твердо: «Умерла. Точно умерла», – но как же? и перед нами будет новая река сносить в Яузу животных и людей – и все они, подобно нам, станут воскресать парами – и невидимый старец в крестовых своих одеждах будет летать над ними в силах – он так похож на моего дедушку, если бы только он не пил, все было бы хорошо, но так никогда не бывает, – а слева икона Богоматери – Одигитрия, увешанная дарственными грузными крестами, цепями, на которых золотились обручальные кольца, и большая часть ее была взята в оклад, и я вспомнил вдруг, как год назад был в доме причта при этой церкви на огласительной беседе и как миссионер говорил внушительно, что Россия потому такая огромная, что в ней есть православие, а меня так и подмывало спросить: «Выходит, Канада – вторая по намоленности страна?» – а потом, обескуражив его: «А как же Советский Союз, ведь земли у него было на треть больше?» – нашу беседу он начал не с толкования Книги Бытия, а без обиняков, переминая на пальцах огромные, как Россия, костяшки, сказал: «Ты умрешь, имярек, ты не осознаешь этого, но ты умрешь», – и я понял, что я действительно умру, но потом, воспользовавшись правдой, он начал рассказывать про площадь страны, про то, что жена должна быть послушна мужу своему, поставил искушение с головы на ноги и, прощаясь, спросил, в браке ли я живу с тобой или в сожительстве, – я, конечно же, не стал ему врать, хотя он не был даже священником, и, услышав ответ, он покачал головой и сказал: «Быстрее решайся», – а потом добавил, что здесь у них много незамужних молодых христианок, и меня покоробило это сводническое предложение, как будто он мне предлагал наседок или скаковых лошадей, и в следующую неделю он рассказывал о доме Павлова и говорил, что тот Павлов уверовал, пока он усердно набирал справку с храмовой печатью одним пальцем, но все-таки допустил опечатку в названии своей церкви, и символ веры с ударениями не помог, и крепко-накрепко запомните, что в церковно-славянском нет буквы «ё» – во единую, апостольскую и – забыл – соборную – церковь, и – любопытства
