говорила о своем женихе, о надвигающейся свадьбе и по глазам читала: Du bist so schön, – и время, расправив крылья, сотканные из минут, опустив шасси из будильников – у нас был один – не будильник – нет – просто Тоторо с цветиком в руке, и стоило его включить, он улыбался, и цветок в его руке обращался в вентилятор, иногда он звенел по утрам, но он быстро вышел из строя, зарядные батареи ты и не думал покупать, и так стоял он перед стеклянным кубом, обернутым полиэтиленом, а в нем лежали свернутые записки с неотложными делами, четверть – пустые, потому что даже неотвратимость должна быть милостива, открытыми они не могли бы долго уцелеть, Яс хватал их в зубы и уносил куда подальше, а иногда, раз или два найдя их, я была вынуждена заниматься делами, о которых говорилось в записках, какое унижение – вместо случая подчиняться прихотливости питомца, – и на-конец, решилась замотать стеклянный куб пищевой пленкой, и все равно иногда, отойдя от миски, на которой была изображена морская свинка, а рядом с ней стояла бывшая пепельница – в нее мы накладывали влажный корм, он умудрялся отвернуть пленку и достать очередную записку, и, кроме куба и Тоторо, на подоконнике пребывал вид Елисейских Полей, заклеенный с задника черно-белыми квадратами под стать окраске Ясика, лежала пара книг – что-то легкое и вместе с тем скучное, папки, счета за квартиру, если бы ты не напоминал, я бы забывала платить по ним, а еще ты твердил постоянно, зачем мы платим за радио, а за газ? ведь труба обрезана? – как крайняя плоть – и было страшно звонить и отказываться от этих мелочей, потому что однажды, когда мы прилетели из Тель-Авива, нам отключили свет, несоответствие киловатт-людей, или людей-киловатт – и нагреватель воды требовал повышенных квот, и, чтобы все было законно, мы должны были заплатить шесть миллионов рублей – да за что, Господи? – и ты отнес аквариум (он тогда стоял на подоконнике с цихлидой по имени Моника) психологам, а потом чудом все уладилось, но, чтобы лишний раз – от греха подальше – не искушать «Жилищник Басманного района», мы не решались позвонить и попросить не брать с нас плату за газ, телевидение и радио – а потом она умерла, года через два, когда случилось то, что обычно случается, если бы я была сентиментальной, я бы сказала: умерла, как наша любовь, но точнее будет сказать: умерла незадолго до, и ты ходил один – я тогда была в Петербурге – на Устьинский мост, наверняка в слезах, и выкинул рыбу вниз с моста в покойную реку – вода к воде? плоть к плоти? – ведь так? а аквариум мы выставили на помойку после долгих препирательств, как будто вещи для тебя значили больше, чем просто вещи, как будто они заключали для тебя время, не твои воспоминания, не клочки бумаги, оставшиеся с той учебы по современному искусству, а самые обыкновенные, бесхозные и бессмысленные вещи – ты что, боялся, что, утратив их, ты утратишь пережитое? утратишь, быть может, меня?
Две створки окна легко отпирались, средняя была глухая, диван раздвижной, раскладывался для гостей, красный шерстяной плед мелкой вязки, бирюзовая застиранная