но ничего не сказал. А тот и не думал униматься. Он принялся дразнить меня, заявляя, что это только его закидушка такая счастливая, а я на свою ничего не смогу поймать. Кончилось тем, что я отобрал у Дудки карпа, заявив, что если его сейчас же не посадить в садок, то рыба к нашему возвращению домой просто протухнет. Дудка обиделся и снова отравился спать. А я сунул карпа в проволочный садок, и опустил садок в воду на деревянном настиле, где даже гвоздь для удобства был загнут. Затем привел в порядок закидушку, на которую клюнула рыба, надел кукурузу и снова закинул снасть. Спать не хотелось. Я молча смотрел на огонь. Постепенно досада на вздорное поведение Дудки прошла, и ко мне снова вернулось хорошее настроение.
Едва первые признаки бледной зари появились на горизонте, я размотал удочку и занял место на дощатом настиле. Рыба начала клевать, как только мой поплавок коснулся воды. Недаром говорят, что карп – рыба по преимуществу ночная. Одного за другим я поймал трех вполне приличных, по моим меркам, карпят. Конечно, они были меньше пойманного на закидушку, но, в общем, очень даже неплохими.
И тут случилось происшествие, которое заставило сердце у меня биться быстро-быстро, и окончательно испортило мне всю последующую рыбалку. К моему поплавку подплыл здоровенный карп, такой большой, что в мелкой воде на поверхности был виден его спинной плавник. Он покрутился вокруг, видимо, понюхал мою насадку, но что-то ему не понравилось. Карп махнул хвостом, да так, что мой бедный поплавок едва не исчез в возникшем водовороте, и пропал.
После этого я просидел на своем настиле еще битый час, но больше поклевок не было. Видимо, тот, здоровый, распугал своим визитом всю мелочь. Утренняя зорька закончилась, и мы вполне могли отправляться по домам. Я медленно смотал удочку и привязал ее к раме велосипеда. Затем настал черед закидушек. Наш костер давно прогорел, но я, на всякий случай, залил его старым дедовским способом.
Проснулся Дудка и сразу вспомнил:
– А где моя рыбка?
Я принес садок, все равно пора собираться.
– Тут еще какие-то рыбки, – заметил Дудка, откидывая крышку садка, – ты как их поймал?
– Вот на эту удочку,– ответил я.
– А она не моя?
– Нет, эта удочка не твоя,– подтвердил я.
– Значит, у меня, всего одна рыбка,– протянул он разочарованно, а потом нашелся,– зато она самая большая!
Мы приехали к нам домой, я вынес «его» карпа, завернутого в газету. Дудка ушел с карпом под мышкой, даже не сказав «спасибо». А я больше не приглашал его на рыбалку.
Зимой на канале
Зимой я особенно скучал по рыбалке. Но тут делать было нечего: Латорица зимой не замерзала, а на «военном» озере подо льдом караси не клевали. Однажды от отца я узнал, что по дороге на Чоп есть канал со спокойным течением, и, вроде бы, замерзающий зимой.
И тогда я решился: буду готовиться к зимней рыбалке. В соответствующей литературе я не один раз прочел про все необходимые снасти и мастерил их с особой тщательностью: и удочки, и зимние блесенки, и всю другую необходимую амуницию. Например, из консервной банки я сделал