5-5985-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ирина Дюжина
ЛЕТИ ЗА ВИХРЕМ
(первая часть цикла «Легенда о вихрях»)
Вот холмы с дорогой, лесом да селами,
Вот корчма, а из дверей пахнет жареным.
Здесь родится мне, и быть мне веселою
Рыжей девкой, – а ты будь моим барином…
Они встретились случайно – внучка деревенской ведьмы и юный аристократ со странным даром. У каждого из них своя тропа через этот темный лес, где на версту семь смертей. Пересекутся ли их дороги, сольются в одну, разбегутся в разные стороны – или оборвутся вовсе?
ПРОЛОГ
Миров много – наверно, слишком много для глупой ведьмы, разум которой черной гусеницей мерит бесконечные переплетения ветвей. Развилка: направо – покой, налево – война, еще развилка: налево – потеряешь коня, направо – свободу, прямо – жизнь. И еще одна, самая главная: в одну сторону лежит мир, сотворенный словом Бога, в другую – родившийся по воле той, что решилась его пересказать.
Я проживаю жизнь, разделяя каждую из ветвей на несколько новых – сухих и хрупких, что упадут в бездну при первом порыве ветра, живых и зеленых, что пока еще держатся. Двигаясь от одной развилки к другой, ищу путь, единственную возможность, в которой Смерть не станет маячить за спиной, усмехаясь и сжимая косу с острым синеватым лезвием… Но пути нет, развилок все больше, и каждая вторая оканчивается тупиком, обрывом, треском сухой древесины.
У меня мало разума, господин мой, у меня тонкая кожа и нет костей. Я замерзла и совершенно запуталась, а потому всю зиму буду видеть сны и отращивать широкие в рыжих узорах крылья, которые однажды обнимут пламя. В этих снах будет полет над бескрайним лесом, и книга с оторванной обложкой, которую листает ветер на краю крыши, и единственное имя, что произнесено светом и означает свет.
Нестерпимо яркий и ослепительно белый…
Глава 1. ВОДОВОРОТЫ И ВИХРИ
Я внезапно поняла, что живу, когда мне было лет семь.
Нет, я и до этого могла отличить живое от мертвого, – только мысль о том, что я есть от всего прочего наособицу, ко мне не приходила. Знает ли листок на ветке, что жив? Помнит ли былинка, что была зернышком, а станет прахом? Как и всё кругом, я была частью раз и навсегда заведенного порядка, где день днем, а ночь ночью, лес был рядом, а Бог далеко, руки-ноги целы, отец пил пиво, мать молчала, а бабка Магда сушила травы.
Вот хата, тут я когда-то родилась, потом была младенцем, а нынче стала девочкой. Большая печка, окошко, лавки вдоль стен, бабкин сундук за занавеской, прялка, стол в углу, а над ним на стене распятие и святые образа. Вот лес – близко, почти за порогом: стволы и кроны, бесконечные тропы, цветы и травы, птицы и мотыльки, грибы и ягоды, и слова бабушки: «Ты мала еще, – смотри, далеко не заходи».
Вот деревня, – в ней живут люди, а за нею замок на холме, – в нем живут господа, а над ними и лесом небо, – там обитают луна, звезды и солнышко, которые всем видны, а еще ангелы Божьи и Иисус со святыми, которых так просто не разглядишь. Вот ясно летичко, запах скошенной травы и земляника на опушке, и лебеда, что надо дергать на огороде, а за летом будет жатва и колоски в подоле, и долгие дожди. После них приедет святой Мартин на белом конике и принесет снег, и с Рождества до весны дороги заметет метель, а потом доброе тепло растопит сугробы, и все повторится заново.
Вот дорога – по земле, под землей, по воде и в небо, а впереди не то в конце той дороги – яркий свет, яростное кружение, тысячи несущихся по ветру сияющих нитей…
***
Тогда как раз стоял ясный веселый март, я вволю набегалась по лужам, и к вечеру меня начало здорово лихорадить. Помню, тело горело, словно в печке, потолок будто бы падал сверху; бабка Магда поила меня горьким травяным отваром, и лицо ее расплывалось, уплывало куда-то… Потом я летела над лесом вровень с редкими облаками, и внизу, далеко-далеко, была наша деревня и холмы, и господский замок, и соседние Подзамцы, и совсем дальние Боровицы, и где-то на горизонте городок.
А в ушах звучала незнакомая песня – словно из другой какой-то жизни:
Вот холмы с дорогой, лесом да селами,
Вот корчма, а из дверей пахнет жареным.
Здесь родится мне, и быть мне веселою
Рыжей девкой, – а ты будь моим барином…
Помню, страшная тоска накатила на меня, захотелось вниз, домой, – но тут надвинулась туча, и из нее кинулись на меня какие-то неведомые крылатые звери с множеством глаз… Помню, отбивалась от них, слыша свои крики и шепот бабушки: «Тише, тише, Кветушка…», – и снова горький вкус трав.
К утру звери пропали, и я забылась спокойным сном. Снилось что-то смутное и тревожное,