не говорил о счастье. Счастье не имело значения.
Когда церемония завершилась, и зал наполнился ритуальными словами поздравлений, Роджер внезапно почувствовал себя ещё более чужим. Все эти лица, знакомые с детства, теперь казались ему масками. Он не был хозяином своей судьбы. Он был лишь тенью самого себя – человека, который мечтал обрести свободу, вырваться из железной клетки своего титула… но вместо этого, оказался закованным ещё крепче.
Елизавета стояла рядом с ним. Её руки были сложены, а глаза, будто бы туманные, смотрели в пустоту. Роджер хотел сказать ей что-то, что могло бы сломать этот лёд, но слова застряли в его горле. Всё, что он мог предложить, это молчаливое признание – признание в том, что они оба стали жертвами не своей воли, а великой игры, которую вели за их спинами. Она была слишком молода, чтобы понять, а он – слишком сломлен, чтобы объяснить.
Но даже среди этого холода и отчуждения была одна вещь, что связывала их – боль утраты, скрытая за всей этой помпезностью. Роджер тоже был сыном времени, когда мальчики теряли отцов, когда мужчины умирали ради чести, ради королевы, ради славы, что светила лишь миг перед тем, как обернуться мраком.
«Мы оба дети ушедших героев, – подумал он. – И мы оба живём в мире, где для нас уже всё решено».
Всё началось вскоре после свадьбы. Граф Роджер Ратленд, ещё не оправившийся от ощущения собственной несвободы, вдруг почувствовал пульсирующую волну – желание вырваться, снова стать хозяином своей судьбы, пусть на миг.
Он был произведён в пехотные полковники, но звания и титулы, что сыпались на него, как дождевые капли, не приносили облегчения. О, как яростно он ненавидел эту жизнь! Всё, что было в его власти, казалось ему пустым фарсом!
Ирландия
И вот, весной 1599года, словно загнанный зверь, Роджер сделал то, что в нём давно зрело – он самовольно присоединился к походу графа Эссекса в Ирландию. Глупость? Конечно. Но разве он не был свободен в своём отчаянии? Этот поход был шансом вновь почувствовать себя человеком, а не титулом.
Без разрешения королевы, без одобрения её воли – одно это заставляло его сердце биться сильнее! Роджер присоединился к армии, и на время его душа, словно ощутив дыхание свободы, наполнилась новой силой!
Но война в Ирландии была жестокой, безжалостной, как и сама жизнь. 30 мая того 1599 года, после взятия крепости Кахир, его произвели в рыцари. Он стоял среди этих мрачных руин, испачканный грязью и кровью, и смотрел на далёкие холмы, где в небе медленно поднимался туман… Рыцарь… Ещё один титул: что это изменило? Пожалуй, только ещё сильнее заковало его в цепи обязанностей перед страной и короной.
Театр
Королева Елизавета, узнав о его самовольной выходке, немедля настояла на его возвращении в Англию. В июне 1599 года он снова стоял в стенах дворца, снова ощущая тяжесть собственной судьбы. Ему всё чаще казалось, что жизнь –