и что яхта «Олимпия» ему знакома. Именно на ней они с профессором Одинцовым уходили из Сирии во время того последнего задания, когда погиб Олег.
– Да, это был он, – сказал Сергей. – Мы с Олегом между собой называли его просто профессор. Мы прикрывали его отход, эти отморозки вели за ним настоящую охоту. Он понимал это, но был настолько увлечён своими поисками, что даже не замечал, как город уже бомбят, и не осознавал, что каждая минута может стать последней.
Глава 8. Багдад
18 марта 2003 года, 08:00. Багдад,
Национальный архив Ирака
– Здравствуй, Анатолий! – на ломаном русском проговорил Акрам, смотритель архива, протягивая загорелую от безжалостного солнца сухую руку, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Рано ты сегодня начал свою работу, вижу, торопишься. И наверное, правильно делаешь – американцы уже заливают баки своих самолётов. Они принесут нам смерть.
– Здравствуй, Акрам, – поприветствовал его в ответ Анатолий Николаевич. – Что ж, приходится торопиться, одному Богу известно, что будет завтра на этой древней земле.
При этом он опустил глаза и молча стал перебирать старинные листы, на которых местами невозможно было даже различить символы.
«Время стирает камни, а это всего лишь бумага, но мне нужно только одно письмо, только одно. И скорее всего, это оно», – думал про себя учёный и аккуратными, но быстрыми движениями правой руки перебирал почти истлевшие древние рукописи, а пальцем левой вёл вниз по реестру архивных документов, касающихся времён правления Александра Македонского в древнем Вавилоне.
Были счета, отчёты о продажах, личные письма жителей. В письмах встречалось имя Александра Великого, хвалебные оды в его честь, но он, профессор Одинцов, здесь ради одного-единственного письма – прощального письма Александра Македонского своему учителю и человеку, которого он безмерно любил, – Аристотелю. Это единственное письмо, которое он мог написать перед своей смертью в конце мая или начале июня 323 года до Рождества Христова. Ведь у него было на это время, ведь он всё обдумал и мог разрешить свой спор с Аристотелем и рассказать что-то о загадочных артефактах, которые описывал прежде. Именно тогда, в последние дни своей жизни, когда он понимал, что болезнь его уже не отпустит, когда предвестники смерти говорили ему о том, что его земной путь подходит к концу, он просто не мог в своей щедрости и в своём благодушии не воздать дары учителю и не разрешить их спор. И кажется, это письмо было найдено! Но в этом следовало убедиться, сделать тщательный перевод, экспертизу, в том числе лингвистическую, а беспокойная обстановка в Ираке не давала такой возможности.
– Ничего, у меня ещё есть время, – сказал вслух Анатолий Николаевич.
– Совсем немного, двадцатого марта, послезавтра, они начнут войну, – твёрдо проговорил Акрам. – Это точная дата, не спрашивай, откуда я её знаю.
Акрам смотрел прямо в глаза профессору, и тот даже не стал