и веществ. Тяжкая это хворь…
Но кто меня вылечит? Ратна, сверкающая как солнце, умная и острая на язык? Подруга и мать… Но к матери не со всем пойдешь. Подруге не все расскажешь… Венец вождя забирает слишком многое. В том числе, слабость, способность к жалобам и слезам. Впрочем, Ратна все видела сама. Но молчала, не останавливала и не лечила…
И вот итог долгого пути – эта странная пришелица рядом, на расстоянии вытянутой руки. Разделяют лишь ветви… Ее лицо – на уровне груди. Протяни руку и ощутишь нежную, теплую щеку.
Но стоя перед ней нагим, он медлил это сделать. На коже играл узор листьев, мгновение длилось долго, целую вечность… Эта роща имела высокий статус у его народа. Сюда приходили просить о сокровенном. Здесь сбывались мечты. И в них он не мог разобраться.
Помышлял не о долге. О любви… Рассматривал, любовался. Скорее насторожена, чем напугана. Голова повернута в сторону, рот приоткрыт, глаза влажно блестят. В этом взгляде много кошачьего. Светлая кожа, темные глаза и волосы. На плече висит деревянный короб, и по тому, как пальцы сжимают его ремень, понимается многое. Как гибко и мягко ее тело под одеждой. Как мелкие, стремительные движения с усилием много большим, чем надо, помогают ей сосредоточиться. Как скрытно творит ее суть множество едва уловимых пасов, от природы свойственных всем чувственным людям… Стоит усилий сохранять ясность в голове…
Но женщина эта – сосуд, который надлежит разбить и вынуть то, что даст годы покоя и процветания его народу. Прекрасный сосуд!
Он ждал, когда глаза их встретятся, ощущал возникающую связь, подобную силе магнита. Ее взгляд бродил по хитросплетениям листьев. И вдруг…
Вдруг тишину разорвал крик. Истошный вопль: «Лина! Линка!» Он узнал эти голоса, и мужской, и женский… Сар и Аса…
Женщина начала нервно озираться, и пригнувшись, канула в кусты. Крик доносился от озера.
Будучи крупным, сильным человеком, мог нагнать ее в два шага. Такие как она, высокие, несколько полноватые, неожиданно проворны и жестоки в гневе. Но он-то был воином, волхвом, ведающим как убить нажатьем пальца…
***
Что остается? Смотреть вслед и дать время.
Сыну и себе…
Лина. Обстоятельство восьмое
Через время, испытывая щекочущее любопытство, она затащила торбу под крышу. Не рыться же в чужой поклаже на улице. Вдруг дождь. Да и неудобно. Для стыдных действий подходят, знаете ли, укромные места.
Весила сумка килограмм десять. Что он там держал? С такими мыслями и залиплось на пороге. Протиснулась, значит, и залипла… Обстановка была из тех, где требовалось присутствие духа, чтоб войти. Нелюдское жило. Кикиморское…
Вход один чего стоил. Дверь, вообще, неизвестно для кого. Это, вот, она, если не наклонится, лоб расшибет. А что говорить о таком верзиле, как Сар, метра под два ростом?
Хотя, конечно, свой кикиморский уют здесь был. Домик простором не удивлял. И такими в книжной иллюстрации обычно изображают логова