и, слава богу! – подумала она, – меньше целых вещей придется выбрасывать».
Она знала, что избавится от всего, что было связано с матерью. К счастью, ничего хорошего или ценного здесь, в этой квартире не было. А то, что представляло хоть какую-то ценность, было ее, дочерино, которое мать присвоила постепенно и считала своим. Но вот наконец выпало то, что не смогло удержаться на полках и в глубине, и у самой задней стенки секретера она увидела какие-то книги, папки, тетради.
«Интересно, что это может быть? Ведь все книги и тетради, даже тетради по шляпному делу, я оставила на книжных полках и в верхней части секретера».
Она быстро выгребла остатки жестянок с полки и обеими руками взялась за стопку книг и тетрадей, чтобы вытащить их одновременно и не рассыпать. Книг оказалось не так уж много. Какие-то материны по диетологии с таблицами прошлых представлений о количестве калорий и правильности сочетания продуктов в блюдах. Медицинский справочник и снова таблицы, таблицы. 1955-й год, 1956, 57-й. Пожелтевшие, и со строгими бледно-голубыми выцветшими обложками, с бледно-коричневыми пятнами во многих местах. Почему-то на нее от этих «раритетов» повеяло больницей. И лагерями.
«Фу, какая мерзость! И зачем это надо было столько лет хранить?»
Она отложила их в сторону, радуясь, что сейчас пойдет и выбросит все это на помойку. И взялась за тетради.
Тоненькие и средние, совсем тоненькие.
«Дневник ученицы 4-го класса средней школы №2 города Друскининкай».
Вот это да! Ее дневник! Детский круглый и чуть угловатый почерк. Ее почерк.
«А ничего училась!»
Забавно было листать этот старый дневник.
«Это я – маленькая. Удивительно. Какая прилежная. Мать сохранила. Скорее всего она давно уже забыла о нем, как и о своих древних книгах. Или таскала все это за собой в качестве материального подтверждения былых приятных времен, когда что-то значила для себя в своих собственных глазах и могла подчинять себе дочь и была для дочери непреложным авторитетом».
Она почувствовала, как этот дневник соединил ее с матерью. Тогда она была маленькой девочкой и должна была подчиняться матери. Отголосок этого подчинения словно прошел сейчас по ее сердцу.
«Как хорошо! Тогда не было этой злобы от матери, не было этого безразличия от меня. Была мать и дочь. И они были одни на целом свете. И их не мог разъединить тогда никто. И роли у них были определены: она слушается, мать командует ею. И никто из них не возражал против этого и не ставил под сомнение такое распределение ролей. Это было выживательно для обеих. Потом мать не поняла, что дочь выросла… Нет, она не захотела с этим считаться».
Еще тетрадь, еще. Вот за первый класс. Арифметика.
Старательные каракули.
Она вспомнила вдруг, как один раз не смогла красиво написать правописание, и мать предложила