на концерт сходим… и еще я видел огромный паром, плавающий по реке в центре города, на нем я тоже хочу прокатиться.
Юкия начал посмеиваться над ним.
– А как же ярмарка?
– Ах да, и на ярмарку обязательно сходим!
Выходя из номера, Юкия внезапно остановился.
– Чего ты? – Блэйм быстро отстранился от него.
– Ничего, просто ты – это все! – загадочно проговорил тот.
Когда они приехали в бар, там уже было очень много людей, поэтому Юкия усадил Блэйма возле барной стойки, прямо рядом со своим рабочим местом.
Блэйм уже не первый раз наблюдал за ним, пока тот работает. Ему было крайне неприятно находиться здесь, особенно когда к Юкие клеились все кому не лень, даже всегда пьяная управляющая баром: уже немолодая женщина под сорок.
Эта нездоровая атмосфера, где не совсем трезвые женщины так бесцеремонно вешались на шеи красивым официантам, совершенно не нравилась Блэйму. Он никогда не встречался с девушками и не знал ничего о них. Ему было интересно, замечает ли то же самое Юкия и как он относится к такому поведению женщин. Почему-то Блэйма очень сильно волновало это, хотя он понимал, что это не его дело, но иногда внутри него все начинало щекотать от негодования, особенно когда это касалось Юкии.
«Наверное, он был прав, это я слишком рано погрузил себя в мир взрослых людей и совершенно не был готов столкнуться с тем, что он из себя представляет на самом деле, – тревожно думал он, сидя за барной стойкой и попивая безалкогольный коктейль, что сделал для него Юкия. – Иногда мне просто хочется вернуться в родной дом в Лондоне, запереться в своей комнате и засесть за какой-нибудь компьютерной игрой. Но жизнь после встречи с Юкией уже не будет такой беспечной, как прежде. Мне всегда придется быть начеку, иначе он что-нибудь сделает с собой. А он? – Блэйм посмотрел на Юкию, который уже с какой-то профессиональной ловкостью смешивал коктейль в шейкере. – Хочет ли он вернуться к прежней жизни и ни о чем не думать: ни о нас, ни о том, что будет, если мы все же останемся вместе? А его прошлое? Я знаю, что он порезал себе вены не из-за меня. Помимо вины, которая сжирает его из-за моего отца, есть что-то еще. Я это знаю – он просто не говорит мне. Я боюсь, что не сегодня, даже, может быть, не завтра, но это „что-то“ все равно станет явным и разобьет мне сердце. Мне так страшно, – Блэйм не заметил, как из глаз у него потекли слезы. – Мне нравится наблюдать за ним. За стройными изгибами его тела. За странной, не понятной с первого взгляда красотой. Поначалу она отталкивает, как картина, которую не можешь понять, пока не приглядишься ко всем ее деталям и к тому, как свет скользит по неровной, шероховатой поверхности полотна, а потом понимаешь, что совершенно заворожен ее красотой, но эта красота очень обманчива».
Он поспешил слезть с высокой табуретки и выйти из душного бара, чтобы подышать зимним, свежим воздухом.
«Юкия прав, когда называет меня ребенком, не готовым взвалить на свои плечи такую ответственность, как чужая жизнь», – он облокотился о кирпичное здание и по привычке полез в карман в поисках пачки с сигаретами, совершенно забыв про то, что решил бросить курить.
– Привет, –