дальше лежали покатые, вечнозеленые равнины с сельскохозяйственными угодьями. Вдали всегда можно было разглядеть небольшие группы пасущихся белых овец. Звон от их колокольчиков на груди иногда долетал до ушей вместе со свистом ветра.
Скитаясь среди деревьев, рано или поздно я оказывался на лугу перед домом и от безделья начинал срывать цветы, тут же выкидывая их. Время от времени мимо проходили туристы и что-то громко говорили на иностранном языке, посматривая на меня, а я молча провожал их надменным взглядом, хотя внутри мне было приятно, что на меня обратили внимание. Иногда мой взгляд цеплялся за одинокие деревья странной, изогнутой формы, стоящие посреди вересковой пустоши. Из-за сильных шквальных ветров ничем не защищенные стволы со временем наклонились и начали расти не вверх, а перпендикулярно земле. Смотря на них, даже не в ветреную погоду я не переставал удивляться тому, как природа умеет подстраиваться под самые неблагоприятные условия и продолжает существовать, смирившись и замерев в том мгновении, когда уже не находила в себе силы противостоять ударам судьбы. Эти деревья напоминали мне старых людей.
Несмотря на одиночество, которое впервые я испытал в этом загородном доме мистера Уилкса, и гнетущую атмосферу заброшенного, старого места, я почему-то любил возвращаться сюда из года в год и погружать себя в это надуманное сиротство.
Чувство детской ревности съедало меня, но все менялось, когда под вечер возвращались родители. Я, истосковавшись по ним, тут же скидывал с себя всю спесь. Нередко даже плакал при виде отца, который отсутствовал так долго и совсем не думал обо мне.
Я всегда ждал его больше, чем мать. Как только он появлялся на пороге дома, я запрыгивал к нему на шею и уже не хотел отпускать. Я старался быть послушным и делать все, что мне говорят, лишь бы понравиться отцу. Когда же я наконец добивался своего, он переключал все внимание на меня. Тогда мы собирались и под вопросительные взгляды матери и мистера Уилкса уходили гулять по узким улочкам деревни, которая в багровых лучах заходящего солнца казалась мне еще более устрашающей и таинственной из-за убаюкивающего шелеста деревьев.
К вечеру деревушка становилась более оживленной, так как туристы начинали возвращаться со своих экскурсионных прогулок в уютные гостиницы. Столики возле баров и ресторанов, как правило, были все заняты, а улицы наполнялись звоном посуды и тихой болтовни.
Обычно отец вел меня в кафе неподалеку от дома Саймона и угощал мороженым, а потом мы шли в сувенирную лавку, где он покупал какую-нибудь книгу, чаще всего рассчитанную на гостей: туристический гид или исторический очерк. Иногда, к моему неописуемому счастью, это были сборники детских сказок, мифов и легенд. Затем он предлагал вернуться в дом, чтобы там почитать при свете лампы, так как на улице уже было темно, но я знал, что этого не произойдет. Как только отец перешагивал порог дома, неважно, был это родной дом или дом мистера Уилкса, к нему сразу же подлетала мать с ворохом проблем,