с закуской уже стояли на столе, и Кантемир потянулся за бутылкой.
– Я вообще ничего не боюсь. И никогда не боялся. Я даже перед дедом Хасаном не пасую. Не то, что перед какими-то там духами. В общем, я так решил, – объявил он, наполнив рюмки, – ты, академик, напишешь мне сценарий, твой друг Бекмамбетов снимет фильм, а я буду продюсером.
Из этого заявления мне больше всего не понравилось то, что режиссером выбран «мой друг Бекмамбетов».
– А почему именно он? – выдвинул я протест. – И кроме него есть много талантливых режиссеров.
– Мне твой Тимур нужен, как лейбл, – объяснил новоиспеченный продюсер. – У него есть имя. Не то, что у тебя. Так что фильм будем делать с Бекмамбетовым.
Он поднял рюмку и провозгласил тост:
– За успех безнадежного дела. Так, кажется, говорится, когда берутся за что-то стоящее. Поднимай, – приказал он, указав на рюмку. – Тебе, я вижу, надо подлечиться.
Когда выпили, я решился коснуться финансовой стороны предприятия.
– Хорошо бы о гонораре договориться.
– Договоримся, – новоиспеченный продюсер небрежным жестом отмахнулся от предложенной темы. – Я человек, конечно, не самый богатый, но на тебя у меня денег хватит.
– А как насчет аванса?
Кантемир посмотрел на меня, как на самого отпетого мошенника.
– Ты для начала хоть пару сцен накропай, академик, – посоветовал он. – А то сразу канючить, – Кантемир повернулся к Васико и бросил ей упрек. – А говорила, что он ботаник, деньги не считает.
Огнепоклонник откинулся на спинку кресла и раздраженно замахал на меня рукой, мол, свободен, иди.
И я пошел.
А Васико осталась.
Я подождал ее за воротами, на улице. Не дождался. Пошел к ней домой, подождал там – она не пришла. Тогда сел писать наказанные две сцены.
А прежде, чем написать хоть строчку, задумался о своей никудышной жизни. О том, что происходит со мной? И о том, что происходит у меня в голове? Какие тараканы там завелись? Уже много-много лет они щекочут усами извилины, прогрызают норы, а я даже не подозреваю, куда и зачем ведут тараканьи ходы.
Моня – Тимур
«Прожита половина жизни, а может быть, и большая ее часть. И чего я добился? – спрашивал я сам себя. – Я скиталец, легкокрылая бабочка, которая перепархивает с цветка на цветок, не зная забот, пока ее крылья согревает солнце. Но вот лето отгорело, пришла осень и на пороге зима. Как быть? – спрашивал себя. – У меня нет ни семьи, ни друзей. Ни родины, ни флага. Одни воспоминания о напрасных потугах. И вся моя жизнь цепь разочарований. Что мне надо сделать, чтобы удача впредь не подставляла зад, что предпринять, чтобы она, наконец, испугалась за целомудрие тыла? Неужто и вправду взять, и написать этот чертов сценарий? Ведь пишут же другие, например, Барбаро».
Моя глупость, беспечность и способность находить неприятности вели меня по жизни. Не оставили и в этот раз. Я ухватился