нечто, дурак и пьянь!..
“Зато человек хороший”.
– Послушай!.. А впрочем… К чему слова?..
Тебе не понять их смысла.
Такая история не нова,
Гуляйте ж, дым коромыслом!
Во мне же не может вызвать никто
Больше брезгливой дрожи,
Чем тот, чьи достоинства все: “зато
Он человек хороший!”
1991 г.
17 * * *
В одну из ледяных , безжалостных ночей
Мне снилось, будто я наутро не проснулся:
Сдавил мне горло бес, и вот – я задохнулся
Под собственный свой хрип и резкий хруст хрящей.
Он захотел, глупец, владеть душой моей -
Но ряд его клыков на пустоте сомкнулся.
И от бессилья взвыв, губитель ужаснулся
Напрасной трате сил, и гной своих речей
Излить посмел Творцу: “Да, проведён я ловко!
И всё же – где душа? К чему твоя уловка?..”
И свыше был ответ: “ Я эту душу спас
Из чрева, в первый день. Она в раю резвится.
А тело в мир вошло – над бесом поглумиться!”
И смехом божий клир театр Небес потряс.
1991г.
18
* * *
Порой я вспоминаю о собаках,
Что на любых вокзалах обитают -
Покрытых коркой грязи и блохастых,
Некормленых, усталых бедолагах.
Бывает так: вбежит продрогший пёс
Под сводчатую крышу, где томленье
И суета транзитных пассажиров,
Где всё пропахло сигаретным дымом,
И мокрой тканью, и пролитым пивом,
И жареными курами, и потом;
Так вот, вбежит и ляжет где-нибудь
В углу, среди обслюненных окурков,
Плевков, клочков промасленной бумаги -
На тощий бок. Глаза полузакроет
Слезящиеся, красные; и лапы
Доверчиво к проходу протянув,
Забудется в больной и чуткой дрёме,
Лишь иногда всем вздрагивая телом
От криков резких, скрежета тележек,
Что перевозят сумки, чемоданы,
И ящики – багаж разнообразный -
Весь день. Всю ночь. Всечасно. Беспрерывно.
Там, под открытым небом – темень, ветер,
И хлёсткий дождь, а может – дождь со снегом,
И холод, даже для людей – собачий.
А здесь – почти тепло. Почти не сыро…
Толпа снуёт по залам и проходам,
От расписанья поездов к перронам,
От баров и киосков к туалетам,
Лоткам газетным и билетным кассам,
Переходным мосткам, дверям вокзальным,
Фанерным креслам, столикам, и снова -
К киоскам, кассам, барам, туалетам…
А пёс всё в забытьи. Всё так же дремлет.
Почти согревшийся. Почти счастливый.
Как хорошо: никто не наступает
Ему на лапы! Пусть пока, и всё же…
Худые лапы с коркой чёрной грязи
И бурой крови, меж когтей присохшей.
Никто не наступает. Ни носильщик,
Ни пьяный, ни патрульный, ни калека,
Ни тётенька в оранжевом жилете
(Поверх лохмотьев сальной телогрейки),
Которая