ой, разглядывая обширный вестибюль. В отличие от трёх своих спутников в Стеклянном Доме он был впервые.
После рассказов отца Дом представлялся ему чем-то вроде Пентагона, который безумные учёные превратили в музей таинственных и опасных диковин. Но, к разочарованию Малыша, он как будто оказался в нарочито скучном офисном центре.
Тоскливый холл с полом из блестящей плитки, стена ощетинившихся турникетов, холодные двери лифтов. Ни одного человека внутри. Не было даже охраны.
Единственное, что было живого в этом пустотелом аквариуме, – табло электронных часов напротив входа. Их было не меньше десяти. Центральные показывали время в Бостоне – 23:45. Остальные, решил Малыш, были настроены на другие часовые пояса, но со странностями. Например, табло слева показывало 02:53. Какой-то сбой? Тогда сбоило и табло по соседству, на котором часы сменялись со скоростью секунд.
Малыш оглянулся на спутников. Все трое, давно привыкшие к загадкам Дома, вели себя как ни в чём не бывало. С виду это были простые парни из пригорода: джинсы, крепкие поношенные ботинки, клетчатые рубашки. Так мог выглядеть и грузчик в супермаркете, и фермер-скотовод. Кремень и Жокей работали на заправке в десяти минутах езды от фермы Седого, отца Малыша. Седой выращивал кукурузу, а Малыш помогал ему и подрабатывал официантом в заведении «Бургеры Мэнни».
Малыш втайне гордился тем, как ловко вписался в их компанию на первом же своём задании. На нём были потёртые «Левисы», стоптанные кеды и растянутая футболка навыпуск. Футболку он прихватил в своей бургерной и тактически поставил на груди пятно от рапсового масла, а дополнил свой лук бейсболкой «Ред Сокс» – на обдумывание этой детали у него ушло несколько дней.
Когда отец увидел такую маскировку, он улыбнулся своей особенной, редкой улыбкой, которая возникала на губах медленно и потом долго тлела. Он повернул бейсболку сына козырьком назад и сказал слова, от которых у Малыша часто забилось сердце:
– Теперь ты настоящий деревенский дурак.
Именно тогда Седой протянул сыну пластиковую карточку: белую, с аббревиатурой МОГ-Эпсилон-6-22 и римской цифрой II. Карточка оказалась неожиданно холодной, как будто отец достал её не из кармана, а из морозилки. Ноги у Малыша стали ватными, и, чтобы не упасть, он порывисто обнял отца.
Малыш держал в руках пропуск второго уровня. Его собственный пропуск, тайный знак отличия сотрудника мобильной оперативной группы «Деревенские дураки». Сегодня он впервые поднёс карточку к турникету, чтобы та навсегда открыла для него мир, о котором не знают обычные люди по ту сторону прозрачных стен Дома.
Ещё школьником Малыш спросил у отца, когда тот рассказал про свою работу:
– Почему дураки?
– Есть такая поговорка, Малыш: «В любой деревне есть свой дурак», – сказал Седой. – У каждой группы в Организации своя задача. Мы, Эпсилон-6, работаем в деревнях и пригороде. Умеем выглядеть и вести себя как простые ребята. Никто не заподозрит, что мы ищем и обезвреживаем опасные аномалии.
Седой наклонился к уху Малыша и тихо добавил:
– А ещё ходят слухи, что один из директоров Организации, самый могущественный человек на планете, любит повторять: «Дурак, у которого есть план, побьёт гения без плана».
Он отодвинулся, подмигнул Малышу и добавил нормальным голосом:
– Так что у нас всегда есть план, Малыш.
– Командир, прости, – голос Кремня вернул Малыша в настоящий момент.
Рыжебородый широкоплечий оперативник, даже обращаясь к старшему, не терял своего всегдашнего нахального вида. Плечом он опирался о стену и ловко крутил между пальцами свой талисман, монетку в пятьдесят центов с профилем Альберта Гора.
– Очень нужно знать, а то поседею, как ты. Не опаздываем? – спросил он.
Кремню было много позволено, они работали с Седым давно. Отец взглянул на свои древние часы «Касио» в потертом противоударном корпусе.
– Без нас не начнут, – сказал он.
Малышу отец как-то объяснил, что Кремень болеет хронодислексией, и добавил: «Про эту хрень в учебниках не пишут». Кремень был не в состоянии понять показания часов, будь то механические стрелки или цифры на экране. Седой говорил, что это у него началось после возвращения из Зоны-5.
«Везучий сукин сын, – добавлял он. – А ведь мог остаться там, как Лис».
Лис работал с отцом ещё до Кремня. На десятилетие Малыша, когда отец позвал отпраздновать его своих друзей из отряда, Лис на спор стрелял по бутылкам с завязанными глазами с пятидесяти шагов. Ни разу не промахнулся.
Лис знал сто тысяч ирландских анекдотов, обожал боевики с Ван Даммом и однажды вышел с отцом из Стеклянного Дома, чтобы не вернуться.
– Кремень, а у тебя что, дела потом? – беспечно, но с очевидной подначкой спросил Жокей. – Во сколько?
– Договорился с твоей мамашей на фак’о’клок, – так же беспечно отозвался Кремень.
Малыш посмотрел на Кремня, на Жокея и подумал: однажды он увидит их в последний раз. Потом перевёл взгляд на отца и резко