натягивались и лопались между ними. Выходившие из них слова казались липкими, испачканными. Малыш решил, что ему тоже не нравится незнакомец. Прежде чем он придумал ответ, снова заговорил Седой:
– Слышал, вас тоже можно поздравить с четвёртым уровнем, агент Симмонс. Точнее, наблюдатель Симмонс, простите.
– О, благодарю вас, – Симмонс наклонил голову, на секунду блеснув небольшой проплешиной на затылке. – Мне, знаете, всегда казалось, что на двадцать седьмом этаже я смогу приносить больше пользы. Чисто случайно появилась вакантная позиция под мои компетенции.
– Комитет по этике, – процедил Кремень, не переставая катать монетку между пальцами. – Решаете за нас, кому жить, а кому умереть. И как умереть, да, Симмонс?
Теперь наблюдатель смотрел на Кремня. Выражение его лица и тон не изменились, но у Малыша возникло отчётливое ощущение, которым сопровождается скрип железа по стеклу.
– Да, именно мы решаем, Двадцать Два-Два, – сказал Симмонс.
Похоже, голос наблюдателя действовал не только на Малыша. Кремень скривился и выронил талисман. Монетка прокатилась по столу, и Симмонс прихлопнул её ладонью.
– Кто-то должен брать ответственность на себя, – продолжал наблюдатель. – Наш департамент выбирает цели и спускает курок. Вы – наши пули, Двадцать Два-Два. Спасибо, что согласились стать пулями.
Кремень покосился на Седого и с заметным усилием проглотил свой ответ. Судя по лицу рыжего, ответ состоял целиком из оскорблений. Жокей, сидевший справа от Малыша, задвигал пальцами под столом так, чтобы было видно только оперативникам. Он на жестовом языке китайской Триады желал наблюдателю подавиться собственными яйцами.
– Хотите мне что-то сказать, Двадцать Два-Три? – вежливо поинтересовался наблюдатель.
Он говорил на безупречном кантонском, с шипящим акцентом уроженца Гуанси. Растерявшегося Жокея избавил от необходимости отвечать женский голос, раздавшийся от Зелёной Двери:
– Добрый вечер! Прошу простить меня за опоздание, девятый этаж готовил сводку. Можем начинать.
Отец, а за ним и Кремень с Жокеем встали, как будто подброшенные пружинами. Запоздало поднимаясь, Малыш обернулся к Двери и увидел Снежную Королеву.
Уверенной летящей походкой она прошла за спиной Симмонса, который неохотно вылезал из кресла. В правой руке Королева несла чёрный кейс, такой же, как у Джейн с девятого этажа, только он не был пристёгнут к её запястью.
Малыш смотрел на острый профиль Королевы, на гордую линию высокой шеи, на белые волосы, подстриженные в каре. Координатор Линд совсем не менялась. По-прежнему в одежде она отдавала предпочтение строгим линиям и синему цвету. Малыш не мог различить на её светлой коже отметин времени, а ведь Королеве было по крайней мере столько же, сколько его отцу.
Сегодня Малыш видел её четвёртый раз в жизни. Первый был совсем блеклым воспоминанием из раннего детства. Деревенское кладбище, беспощадное солнце в полуденном