проглотили пару ложек и ни слова не говоря, словно немые, ушли! Но будь они даже немыми, могли хотя бы жестами выразить благодарность. Я было выскочила следом, да на кровати осталось же дитя. Где уж мне на моих маленьких ножках[8] угнаться за трехколесной тачкой?
Оторопев, женщина приняла меня из рук соседки и, пристально посмотрев, произнесла:
– Бедное дитя, то есть твои родители тебя бросили.
Да, мои родители меня бросили.
Спустя двадцать шесть лет, то есть в 2008 году, у меня наконец-то появилась возможность задать отцу кое-какие вопросы.
– Папа, на обратном пути в Шэньсяньдин моя мама плакала?
Это то, что мне хотелось узнать больше всего.
Для меня это значило очень много.
Отец сказал, что, когда они выехали из города, на небе собрались тучи, вот-вот должен был полить дождь. Единственное, о чем он тогда думал, так это как бы побыстрее добраться до дома. Не оборачиваясь, он безостановочно крутил педали, поэтому и не знал, плакала моя мама или нет.
В общем, для себя я так поняла, что не плакала.
А вот я готова была разрыдаться в любую секунду.
– Может, пока она ехала, то и плакала, – продолжил отец, – ведь порой на душе так тошно, что человек ни звука не издает, а слезы сами собой льются. Ты же все-таки ее кровиночка, она старалась, вынашивала тебя, а в итоге даже подержать на руках не пришлось – разве не горько?
– А тебе было не горько? – спросила я.
– Нет, – нисколько не колеблясь, ответил отец.
Я даже оторопела.
А отец важно продолжил:
– Мы оставили тебя в городской семье. По одной только обстановке видно было, что та женщина – важная птица. Так что, на наш взгляд, мы поступили очень правильно и никакой вины у нас перед тобой нет, верно же говорю?
Верно. Родители и правда оставили меня у важной птицы. Такой расклад был гораздо лучше, чем если бы меня отдали кому-то за два мешка батата или тридцать – сорок плиток черепицы, не говоря уж о том, если бы меня привезли обратно в Шэньсяньдин, после чего в нашей семье вместо двух девок стало бы три, а в деревне прибавилась бы еще одна крестьянка с фамилией Хэ.
Лично для меня оказаться брошенным ребенком счастьем никак не назовешь, однако, разумеется, мне следовало благодарить родителей за их мудрость и решимость.
Размышляя об этом, я не могла не признать, что дело обстоит именно так.
Поэтому, чтобы больше не попадать в дурацкое положение, задавать подобные вопросы я перестала.
По рассказу отца, едва они миновал поселок, вдруг полился дождь, да не абы какой, а настоящий ливень. Между тем они уже заехали на гору, дорога все время вела вверх, прятаться от дождя было негде. Они с матерью промокли до нитки, отец от усталости ехать никуда не желал.
Когда они уже подъезжали к Шэньсяньдину, то натолкнулись на заглохшую полицейскую машину. Промокший, как и они, полицейский попросил отца подтолкнуть машину – под ее колесами почва просела, чего в прежние годы практически не случалось.