рекой, причем очень бурной.
– Он меня шантажировал… – говорила я, захлебываясь обидой и возмущением. – Самым натуральным образом. Угрожал навредить моим друзьям и вам тоже, если я не сделаю, как он хочет.
– Чего он хочет? – перебил дядя.
– Чтобы я бросила Айзена! Король против, чтобы мы были вместе!
Из моих глаз хлынули слезы.
Я сдерживала их вчера, сдерживала всю ночь и даже весь этот день, не желая, чтобы кто-то узнал о том, что случилось. Хватит того, что и так по Академии ширились сплетни. У всех на устах был вчерашний взрыв.
Но сейчас меня просто прорвало. Я разрыдалась, не в силах сдержаться.
Драмиэль беззвучно приблизился и, ни слова не говоря, вдруг погладил меня по голове. Я зарыдала еще горше и уперлась лбом ему в бок. Несколько минут в кабинете стояла задумчивая тишина, нарушаемая лишь моими слезами.
– Вы знали, да? – с трудом вставила я между всхлипами. – Знали, что так будет? И Эль знал, и Айзен. Все, кроме меня. Это все из-за того, что я черный феникс!
Драмиэль присел на корточки и заглянул мне в глаза.
– Эй, – сказал он, что-то ища в моем взгляде, – ты не только черный феникс. Ты еще и дракон.
– Король об этом не упоминал. Он говорил только о сущности феникса, – всхлипнула я.
Никогда не была плаксой. Что со мною случилось?
Дядя протянул мне платок и поднялся.
– Ты еще и дракон, – повторил он. – Не знаю, как так случилось, но в тебе есть обе сущности. Да, твой дракон очень слаб, но он ощущается. Если мы сможем его усилить и пробудить, то у короля не будет причины запрещать этот брак. Тем более ты для Айзена – истинная пара. Принц не сможет от тебя отказаться.
– Ага, – я невесело усмехнулась. – Он вчера уже грозился отказаться от трона.
– А вот этого ему ни в коем случае делать нельзя, – посуровел Драмиэль. – Правопреемство не должно нарушаться. Так что все, будем растить твоего дракона.
– Растить дракона? – от удивления я даже всхлипывать перестала.
– Конечно. Вырастим большого и сильного, чтобы ты могла обернуться. Это заткнет рот всем недовольным.
– Но вы говорили, что у меня не получится, что я уже слишком старая и не пластичная для оборота…
– Мало ли что я говорил, – перебил он с досадой. – Да, это практически невозможно. По крайней мере, наша история не знает таких случаев. Но она не знает и случаев, когда ребенок получал ипостаси обоих родителей. Так что в теории все возможно. Я подумаю и составлю для тебя особую программу тренировок. Это лучше, чем сидеть и рыдать.
Последние слова были камнем в мой огород.
Я обиженно шмыгнула носом и прохныкала:
– Он еще про моего отца говорил.
– И что он говорил? – прищурился ректор.
– Что снимет с него обвинения и отпустит, если я откажусь от Айзена… – призналась я.
– Вот так легко?
– Не совсем. Ротберг должен дать клятву о неразглашении, а он не хочет ее давать.
– Но даст, когда узнает о дочери, верно?
Я кивнула.
Драмиэль покачал головой:
– Я