замуж за одного из принцев короля Воренджа, но все еще часто наведывалась в Теллостос, чтобы повидаться с Исбэль. Вместе с собой она привозила многочисленных котят, вызывающие у Дорвуда ужас и еще канареек, к которым король, так уж и быть, относился лояльно.
Бетани напоминала ему торговку с птичьего рынка, все время таскающую клетки. Если и снабжать восторженных леди восточными тварями, то хотя бы брать за это плату… Щедрость Бетани Дорвуду была непонятна.
– Я готова отказаться от Маркиза, если ты оставишь Марту, – прошептала на ухо отцу Исбэль и крепко-крепко сжала его шею, затаив дыхание, а на шестом вздохе отстранилась.
Если она заведет котенка, то это животное будет таскаться за ней по пятам, рассудил Дорвуд, уж он-то знал свою дочь, наверняка, та посадит его на плечи и будет носить тварь на своем хребте до окончания его хвостатой жизни. Сущее испытание для его нервов.
«Лучше пусть заведет себе ручную шлюху, чем котенка», – подумал Дорвуд и разрешил оставить Марту. Ее-то он точно не будет видеть каждый день, испытывая нервы на прочность.
К слову, дальше Теллостоса слухи так и не пошли. Леди Гарлет пыталась вдохнуть в историю жизнь, но потом и сама потеряла интерес – просто все уже привыкли, что пшеничная вдова питает слабость к нищим и больным и быстро нашли объяснение ее поступкам.
Марта потеряла ребенка. После этого она стряпала на кухне и тихо плакала, а Исбэль сидела рядом и плакала вместе с ней.
Немилостиво стоящий в дальнем углу, стул покоил на себе кусок белой ткани, смятой и небрежной, и получавшей только взгляды презрения. Ее поселили в комнате для прислуги. Облачили в простенькое льняное платье и даже выдали белый передник. На фоне серой холщовой ткани он выглядел поистине королевским: белый, накрахмаленный, с большими оборками по краям – Реборн указывал ей место. Передник вылетел через окно в первый же день. Тогда Реборн приказал ей выдать еще один. Как же она его ненавидела!
В первый же день к Исбэль вызвали лекаря: он долго припаривал ее ногу кипяченым остуженным вином, а потом мазал холодящей белесой мазью. Своего лекаря Исбэль так и не увидела, вполне возможно, его и вовсе куда-то отослали. Обычно он делал соль, что заменяла котов, но недавно она слышала писк мыши по углам. Новый наверняка прибыл с севера: высокий и сгорбленный, облаченный в серый шерстяной плащ с густой меховой обивкой. Мех выглядел грузным и рваным, словно вороньи перья, да и сам северянин смахивал на большого взлохмаченного ворона, с острым горбатым носом и таким выражением лица, будто по нему хлещет ледяной дождь. Может, он сам мажется своей холодящей мазью с головы до ног, гадала Исбэль, раз ему совсем не жарко в этом плаще?
«Человек без сердца и души, оказывается, может бояться», – удовлетворенно думала Исбэль, но не без опаски.
К дверям приставили стражу. Поначалу служанки таскали несчетное количество тазов с водой. Визитов было так много, что вскоре им и вовсе запретили приходить. Жаль, Исбэль любила купаться, и успела помыться только