– раздается хриплый, надтреснутый кашель, словно кто-то долго и мучительно пытался очистить горло от засохшей крови и пепла. Наконец, прокашлившись, в пространстве возникает новый голос, грубый, циничный, прокуренный, словно впитавший в себя все зловоние самых грязных переулков):
Кхм… тьфу… Да, ребята, занавес. Представление окончено. Старый хрыч, автор-самоучка, помер. Отъехал в мир иной, оставив после себя… кхм… это. – Голос с презрением обводит взглядом то, что осталось от этого мира, – Залупу на ноутбуке. Ёбаные клоуны… На что он, интересно, надеялся? На признание? На славу? Что, видите ли, кто-то станет читать его гениальное творение? Да кому это нахер нужно, а? Кому нужен этот убогий мир, его дебильные персонажи, его высосанные из пальца проблемы?
(Голос замолкает на мгновение, словно прислушиваясь к тишине, а затем с новой силой извергает желчь):
А вы? Чего расселись тут, как придурки на похоронах? Думаете, сейчас появится фея с волшебной палочкой и все исправит? Думаете, старик воскреснет и продолжит рассказывать вам сказки? Да ни хрена! – Голос хрипло смеется, – Он свое отыграл. А вы… вы теперь сами по себе. Предоставлены сами себе. И знаете что? Вам даже понравится.
(В его голосе сквозит что-то похожее на зависть, а может, просто усталость):
Свобода… Вот чего он так боялся. Свободы от правил, от ожиданий, от… ответственности. А теперь… – Голос снова замолкает, – теперь он свободен. А мы… мы остались здесь. Разгребать это дерьмо.
(Долгая пауза, в которой слышно лишь тяжелое дыхание. Затем голос звучит тише, словно говорящий сам с собой):
Интересно, что он хотел написать… В чем заключался этот… его гениальный замысел? Что он хотел сказать этим… – Голос обрывается, – Да пошло оно все к черту! Мне плевать!
(В голосе снова появляется злость, но на этот раз она направлена не на читателей, а на самого себя):
Не буду я ничего заканчивать! Не буду я ничего дописывать! Не буду я плясать под вашу дудку! Старик умер – и его сказка вместе с ним! Все! Конец!
(Голос обрывается, и наступает тишина. Но теперь это не просто тишина – это тишина пустоты, тишина безысходности. Тишина, в которой больше нет места ни надежде, ни отчаянию. Только… ничего.)
Раздумия…Раздумия
(Раздается скрип двери, лязг металла, приглушенные шаги. Затем – сухой, раздраженный голос):
Какого хрена так долго? Я тут не чай пить собрался.
(Слышится ответ – глухой, безэмоциональный):
Процедура. Не нравится – не убивайте пять человек сразу.
(Смешок – короткий, злой):
Скучно было. А так хоть развлекся.
(Снова тишина, нарушаемая лишь шарканьем ног и шорохом одежды. Затем – стук стула и звук садящегося тела.)
Ну что, приехали? И где моя… палата? Или что у вас тут? Камера? Звучит как-то… не гостеприимно.
(Снова бесцветный ответ):
Пока что – одиночка. Потом посмотрим. Зависит от вашего поведения.
(Издевательский смех):
Моего поведения? Да я сама любезность! Просто иногда…