Продолжать этот безумный фарс или… попытаться написать что-то настоящее? Он не знает. Но он знает одно: теперь у него есть цель. И эта цель сильнее страха. Сильнее боли. Сильнее даже безумия.)
Встаю… Все… иду в жопу… буду писать…
(С трудом поднимается с пола, шатаясь, как пьяный. Окровавленными руками берёт в руки ноутбук. И начинает писать. Медленно, неуверенно, но с нарастающей решимостью. Что получится в итоге – никто не знает. Но одно можно сказать наверняка: это будет уже не та история, которую задумал старый хрыч. Это будет что-то другое. Что-то новое. Что-то… его.)
(В голове возникает один вопрос: куда он пойдёт… и что он сделает с её характером? И с её голосом?)
(Экран ноутбука вспыхивает тусклым светом, разрезая сумрак камеры. Пальцы, израненные и дрожащие, неумело скользят по клавишам, высекая из тьмы первые слова новой истории. Истории, рождённой в аду.)
Изнанка Реальности. Глава 1. Пленница.
Эйлин проснулась от холода. Не от того, что проникал сквозь тонкие стены её комнаты, а от ледяной пустоты, поселившейся в её душе. Комнатой это, конечно, сложно было назвать. Скорее, конура. Четыре стены из грязного кирпича, крошечное окошко под потолком, пропускающее скудный луч света, и соломенный тюфяк на полу – вот и всё её пристанище.
Но Эйлин не жаловалась. Она привыкла. Привыкла к холоду, голоду, одиночеству. Привыкла к тому, что её жизнь – это не жизнь, а жалкое существование.
С самого детства она помнила только одно: страх. Страх перед отцом, пьяницей и садистом, который бил её за малейшую провинность. Страх перед улицей, где каждый прохожий норовил её обидеть или обокрасть. Страх перед будущим, в котором не было ни надежды, ни просвета.
(Он замирает. Тяжело дышит. Слова даются ему с трудом. Он пишет не просто историю, а часть своей души. Часть своей боли. Часть своей… правды.)
Её единственным спасением были книги. Старые, потрёпанные, найденные на помойке или украденные из лавки старьевщика. Они открывали ей двери в другие миры, где были любовь, дружба, справедливость. Где были герои, готовые сражаться за добро и правду.
Но эти миры были лишь иллюзией. Иллюзией, которая разбивалась о жестокую реальность.
(На глаза наворачиваются слезы. Он вспоминает себя – маленького испуганного мальчика, читающего сказки под одеялом и мечтающего о лучшей жизни. И понимает, что Эйлин – это он. Только в женском обличье.)
Сегодня ей нужно было идти на работу. На грязную, тяжёлую работу, за которую платили гроши. Она должна была мыть полы в таверне «Гнилая бочка». В таверне, где собирались отбросы общества. В таверне, где каждый день был борьбой за выживание.
Но сегодня Эйлин чувствовала что-то новое. Что-то, чего она не испытывала уже давно. Надежду. Слабую, едва заметную, но всё же надежду.
Почему? Она не знала. Просто чувствовала. Будто что-то должно произойти. Что-то, что изменит её жизнь.
(Текст обрывается. Пальцы судорожно сжимают ноутбук. Он боится. Боится надеяться. Боится поверить в то, что что-то может измениться. Но он