от этого звука. Периду погрузился в сон рано и без свечей, так как непрекращающееся извержение раскаленного шлака с черной конусообразной вершины холма держало город уютно освещенным, как комнату в мерцании угасающего огня. Теперь Периду находился на краю угольного края, хотя когда-то здесь были залы заседаний, театр и колодцы. Залы заседаний стали отелем, два колодца – частью городской системы водоснабжения, но театр по-прежнему выходил на ратушу с другой стороны площади, а его толстые дорические колонны были увешаны программками любительских общественных постановок опер Гилберта и Салливана.
Анонсы мелодрам, комедий, спектаклей и фарсов, которые будут идти только один вечер, уже пожелтели и обветшали на стенах театра.
Надежные акционерные компании арендовывали театр на нечетные недели между весенними и летними турами, и одна из таких компаний объявляла со стен и колонн о представлении спектакля "Свидетельство короля". В лондонский состав входили господа Гордон Дрюс, Ион Мэрион, Том Дрюитт, Хэнделл Фейн и дамы Магда Уорвик, Дусебелл Диринг и Мартелла Баринг. Менеджер – Гордон Дрюс, менеджер сцены – Новелло Маркхэм. Двери открываются в 6:30.
Начало спектакля в семь.
Ни одно мероприятие не открывалось позже семи, ибо, будь то Шекспир или Бусико, Сютро, Дюма или Полтон, Периду ложился спать рано и спал всю ночь в такой сельской тишине, что одного запоздалого пьяницы, распевающего песни и спотыкающегося на улице, было вполне достаточно, чтобы разбудить возмущенных домовладельцев, чтобы они повылезали в негодовании из своих окон. А полиция в симпатичном маленьком полицейском участке с виргинским плющом на следующий день выслушивала мнение всего Периду о них.
Тук-тук-тук!
Неудивительно, что суматоха на пороге постоялого жилья мисс Митчем (первый этаж, задняя и передняя части дома, уголь, ванна и горячая вода включены в стоимость проживания; в полутора минутах от служебного входа в сам Королевский театр, о чем она сообщала в своих аккуратных объявлениях бесчисленным клиентам за последние тридцать пять лет) должна была разбудить крепко спящих и заставить с грохотом распахнуться все оконные рамы ближайших домиков.
Тук-тук-тук!
Стук ворвался в сон Новелло Маркхэма, управляющего сценой и арендатора Королевского театра. Ему снилось, что он снова у Бенсонов, играет швейцара в «Макбете», и опаздывает на сцену, когда он резко сел в постели.
«Тук-тук-тук!» – сонно пробормотал Новелло. «Я иду! Ради Бога, опустите занавес!» Он нащупал зубы в рюмке для зубов рядом с собой, когда его жена зашевелилась и проснулась.
«Что это за мерзкий шум?» – потребовала ответа миссис Маркхэм, которая на публике больше была известна как мисс Дусбелл Диринг. «Что ты делаешь, Нелло? Перестань, дорогуша. Не впускай в комнату сквозняк!»
Но мистер Маркхэм прошлепал к окну, распахнул его и присоединился к ряду голов, который придавал маленькому переулку – квартал домов был не длиннее театра – фантастическое сходство со старыми гравюрами Темпл-Бара.
Тук-тук-тук!
«Это через два дома. Они устроили чертовщину. Они вызвали полицию. Ах, ты только посмотри, Дуси! Полиция уже всех строит. Они устроили какую-то шумиху!» И мистер Маркхэм полуобернулся у окна, чтобы могла притиснуться пухлая маленькая фигурка в цветастой ночной рубашке и купальном чепчике. Мисс Диринг перед сном неизменно надевала на голову купальный чепчик.
«Где полицейский?» – спросила шапочка для купания, вытягивая шею.
«Разве его там нет? Но я видел, как он выходил из-за угла, прямо возле пекарни», – мистер Маркхэм снова высунулся из окна.
«Чушь! Только этот человек стучит. Он, должно быть, сошел с ума, раз так шумит в такой час. Интересно, что случилось!» Миссис Маркхэм посмотрела направо и налево, а затем, когда вспышка света на склоне холма снова озарила улицу, взволнованно воскликнула:
«Нет, нет! Ты прав! Полицейский идёт совсем рядом. Он бежит по площади!» А потом добавила: «Нелло, ты знаешь, кто это стучит? Это Дрюс!»
«Что? Так оно и есть! Послушай, Дуси, я лучше спущусь. К черту спички! Они все мокрые. В следующий раз не бери их с собой в ванную. Где моё пальто?»
Он ощупью пытался найти пальто и яростно ругался, а его жена продолжала:
«И вот что я тебе скажу, Нелло, это жилище Баринг. У неё первый этаж, спереди и сзади. Вот что, я тоже иду. Подожди меня!»
Но мистер Маркхэм уже ушёл. Разрываясь между желанием последовать за ним и желанием не упустить ни одной детали разворачивающейся во дворе драмы, миссис Маркхэм схватила свои туфли и чулки и поспешно вернулась к окну, натягивая их на ноги не глядя, наблюдая за происходящим в окне.
Сцена была столь же любопытной, как и любая другая, которую она когда-либо помогала разыгрывать на сцене. Усиливающийся дневной свет высветил постоянно увеличивающуюся толпу сине-серых фигур, которые в каждом мерцании на склоне холма были чётко очерчены розовым и золотым. Дикий стук прекратился. Она ясно видела крепкого полицейского и приземистую, жестикулирующую фигуру управляющего компании Гордона Дрюса. Оба лица были обращены к окну