руки мужчины – в браслетах. – Что за вспышка света была, когда ты прогнал нечисть?
Антонин поправляет подушку и пожимает плечами.
– Я думал, это ты.
– Но я не могу колдовать без браслетов, – слышу скептический смешок, и Воронов укладывается, а я хмурюсь и тихо добавляю: – По крайне мере осознанно.
Я смотрю на свое спальное место, и по рукам бегут мурашки. И нож мой мне не помог. Не хочу туда возвращаться, после пережитого кошмара. Неуверенно спрашиваю у Антонина:
– Ты не против, если я лягу у стены?
– Нет, – отвечает он, и я тут же хватаю подушку и покрывало. Последнее сворачиваю и кладу посередине, между нами, чем вызываю фырканье Воронова. Залезаю на кровать и, забрав себе краешек одеяла, вжимаюсь спиной в стену. И с облегчением выдыхаю, тут гораздо удобнее и, кажется, безопаснее, чем мой островок матраса посреди пола.
– Как думаешь, почему он выбрал именно меня? – сонно спрашиваю у Антонина, медленно проваливаясь в дрему.
– Они порой и на хозяев нападают, я не знаю, Грин. Возможно, ты даже нечисть выбесила. И заметь, всего за несколько часов. Представляешь, как тяжело мне тебя не придушить…
Несмотря на угрожающие слова, тон его, подтрунивающий, не внушает страха.
– Мне не опасно теперь находиться здесь?
– Не опаснее, чем за пределами дома, – отмахивается Воронов и добавляет раздраженно: – Спи. Никто тебя больше не тронет.
Засыпаю быстро и больше этой ночью меня действительно никто не беспокоит.
Утром меня будит птичья трель, и в момент пробуждения кажется, что все лесные пташки собрались возле хижины, чтобы посоревноваться, кто кого переорет. Попытка уснуть снова, набросив подушку на голову, проваливается, и я раздраженно откидываю одеяло, чтобы сесть в кровати. Воронова рядом уже нет, что меня радует. В небольшое оконце льется яркий белый солнечный свет, и, взглянув на часы, выясняю, что сейчас только шесть утра.
Это похоже на издевательство какое-то. Я откидываюсь на постель, чувствуя тяжесть и легкую усталость. Отдыха оказалось недостаточно, но и уснуть больше не могу.
Встаю и со стоном потягиваюсь. Тело ломит с непривычки после вчерашнего броска по лесу. Взгляд натыкается на мое спальное место и невольно ежусь. Сейчас, при солнечном свете все кажется просто страшным сном, и не верится, что это со мной действительно произошло. Тряхнув головой, отгоняю неприятные мысли и, набросив рубашку, чтобы спастись от утренней прохлады, выхожу на улицу.
Легкий туман тут же обволакивает мои голые ноги, и я невольно плотнее кутаюсь в хлопковую ткань и двигаюсь в сторону, откуда доносятся монотонные повторяющиеся стуки. Приходится обойти хижину почти полностью, прежде чем мне открывается совершенно неожиданная картина.
Воронов колет дрова. Я замираю от удивления и просто пялюсь. Его волосы падают на глаза; торс, испещренный тонкими шрамами, блестит от пота, мышцы на руках напрягаются, выделяя оплетающие их вены, каждый раз, когда он заносит топор. Мой взгляд