поглядывая в сторону девушки, я старался держаться от нее на расстоянии и практически не дышал. Дарина вымученно вздохнула и приоткрыв мешок, что-то прошептала прямо внутрь него, а затем, ловко запустила туда руку, вытаскивая какую-то потрепанную временем – книгу, переплет которой, давно рассыпался, а обложка выцвела и местами пожелтела от времени. Корешок еле держался, а сам переплет, судя по всему, когда-то был украшен вышивкой, от которой остались лишь разрозненные нитки.
– Это альманах, – пояснила она, как будто это давало объяснения на все мои вопросы. Ее голос звучал немного хрипловато, словно девушка долгое время не говорила. Она словно и не ожидала от меня вопроса, а просто констатировала факт.
Альманах… это слово почему-то заставило меня подумать о фэнтезийных фильмах, где упоминались средневековые рукописные книги, содержащие разнообразные записи, от астрономических наблюдений, до рецептов лечебных снадобий.
Дарина осторожно, как будто боясь повредить хрупкие страницы, раскрыла книгу почти посередине. Ее накрашенные ногти, ярко контрастирующие с пожелтевшей бумагой, указали на зарисовку, выполненную, по всей видимости, пером и тушью. Я приблизился, затаив дыхание.
Изображение, выполненное в стиле старинного наброска, сразу же поразило меня до глубины души. На рисунке была изображена одинокая береза с черно-белой корой, стоящая в густом дубовом лесу. Свет, падающий сверху, выделял ее листву на фоне темно-раскрашенных дубов. Листья березы были прорисованы детально, и каждая жилка была четко видна. Корни дерева, сцепленные с землей, казались могучими щупальцами, уходящими глубоко в почву. А под самой березой, прижавшись к ее тонкому стволу, сидел молодой человек.
Парень был изображен в полупрофиль, с соломинкой от травы, зажатой между губами. Он был одет в простую рубаху, которая слегка смялась на его плечах. На рисунке не было никаких деталей, кроме этих – но, я узнал себя. Это было точно я – тот же взгляд, тот же изгиб губ, и тот же неповторимый излом черных бровей. Это был точный рисунок из моего сна, того самого, который повторялся каждую ночь, за этот последний месяц. Сон, от которого, теперь меня бросало в холодный пот, и я не мог от него избавиться.
Дарина, заметив мое изумление, легко улыбнулась. Она знала больше, чем говорила, и это пугало меня не меньше, чем сами сновидения.
12.30
Закончив рассматривать рисунок, я оглядел взглядом ребят.
– Может быть, вы уже объясните мне, почему в моей комнате стоит берёза, а в какой-то старинной книжке изображён мой портрет в обнимку с деревом?
– Это пророчество, – Дарина не глядя на меня, пролистала несколько ветхих листов вперёд, и раскрыла передо мной страницу с непонятными для меня иероглифами. – Старославянская летопись, – пояснила она, посмотрев на Ярослава. Парень тут же подошёл ближе, и глядя в книгу, заговорил, без единой запинки:
– "Во имя земли и неба, свершится месть моя, обратив стихии к родным истокам. То, что с землёй связано, в ней