мебелью помещению, стало ему ответом.
Какого…? Где Оливия? Что здесь происходит?
Нарушение условий?
Еще мгновение назад расслабленный, Магнус сразу сосредоточился, рука его приземлилась на кобуру пистолета, закрепленную на поясе. Он обвел комнату внимательным взглядом. Ничего подозрительного, но это не значило ничего.
Стояла звенящая тишина. Магнус не слышал ни единого звука, кроме эха своего собственного голоса и шагов. Так, словно он был единственным живым посреди безмолвного кладбища.
Нервно сглотнув, он подошел к столу Оливии. На цыпочках, стараясь не издавать ни единого звука – и все равно выходило слишком громко. Необычно звонкое эхо шагов выдавало его местоположение с головой. Только по счастью оно до сих пор никого (и ничего) не заинтересовало.
На столе в беспорядке валялись папки, бумаги и флешки, клавиатура допотопного компьютера была погребена под толстым слоем рабочего хлама. Оливия никогда не отличалась аккуратностью и технику предпочитала использовать морально устаревшую. Почему – за долгие годы дружбы с ней, Магнус так и не выяснил. Не было повода.
Что-то чернело под кучей неприметной макулатуры, привлекая к себе внимание. Он аккуратно потянул за уголок этого «чего-то», торчащий из одной из папок. Побеспокоенная стопка пришла в движение, и бумаги полетели на пол.
Черная штука оказалась фотографией в рамке.
Почему-то черно-белой фотографией, с которой на него смотрела улыбающаяся Оливия. Правый нижний угол фотографии пересекала траурная лента.
Он шокировано уставился на нее. Сердце забилось чаще, глаза расширились в испуге.
Внизу были написаны страшные слова, в которые не хотелось верить.
«Директор Оливия Бертран. 20.05.2065 – 15.02.2098».
Откуда он достал эту рамку?!
Присев на корточки, он принялся дрожащими руками переворачивать и разглядывать папки. Не эта. Не эта. Вот, кажется эта.
На обычной картонной папке красовалось: «Нарушение условий содержания █████. ██.██.██».
В голове что-то щелкнуло, яркая вспышка понимания озарила сознание…
И Магнус резко проснулся.
Что за? Где я? – успело промелькнуть в голове, прежде чем он вспомнил, что сидит в курилке на борту корабля, на котором летит на похороны своей старой подруги и неразделенной любви, Оливии Бертран.
Все его планы, все его надежды на жизнь разрушились одним сообщением, полученным накануне – и теперь он не знал, что дальше и делать.
В помещении он был один. В пепельнице одиноко валялись два окурка, а третий – его собственный, – лежал на полу. На шортах, чуть выше колена, зияла прожженная им при падении дыра. Глянув на часы, он выяснил, что сейчас 6:25 утра. Никто еще не проснулся, слишком рано.
Хотелось курить. Похлопав по карманам шорт, он вспомнил, что забыл свою пачку в каюте и, с практически старческим кряхтением, поднялся со скамьи.
Выход из варпа застал его за вялым поеданием завтрака, состоящего сегодня