картошкой. Это казалось чем-то незыблемым, неизменным. Казалось, так будет всегда. Но со временем не осталось ничего: ни дружной семьи, ни праздников, ни даже дедушки. Только воспоминания.
Все как-то резко осложнилось с разводом родителей. У обоих появились новые семьи, ни в одной из которых Славе не было места. Постоянные попытки получить хоть немного внимания и подростковая склонность к протестам и излишнему драматизму в конце концов окончательно испортили ее отношения и с отчимом, и с матерью. Так что в шестнадцать она без каких-либо сожалений вырвалась в другой город и практически оборвала все связи с родственниками, которым в любом случае не было до нее никакого дела. Только дед, с которым она не виделась много лет, по-прежнему звонил ей куда чаще, чем родители.
Даже сейчас, когда смерть вроде бы должна была собрать родственников вместе в последнем прощании с любимым человеком, мать заявила, что чужая семья давно ее не касается, а отец не смог приехать из-за границы, погрязнув в каких-то своих проблемах. Что ж, Славу это не особенно удивило. Ничего другого от них она и не ожидала. Наверно, не ожидал и дед, потому и оставил именно ее номер соседке.
Слава хотела было пойти на кухню, чтобы поставить чайник и немного отвлечься от грустных мыслей, как вдруг настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Тут же припомнилось предостережение соседки, но Слава быстро отмахнулась от этих глупостей. Должно быть, тетя Тоня и стучит, забыв сказать о чем-нибудь еще.
Не успела девушка сделать и пары шагов, стук повторился уже громче. Вряд ли соседка стала бы так отчаянно колотить в дверь, просто чтобы попросить щепотку соли или пару картофелин для супа. А глазка в двери как назло не было.
– Да иду я, боже… – проворчала Слава себе под нос, повернула защелку и распахнула дверь с твердым намерением высказать соседке все, что она думает о ее сплетнях, соболезнованиях и просьбах.
Однако за порогом стояла не пожилая женщина в потрепанном халате, а молодой человек с легкой щетиной, выбритыми висками и длинными, свисающими на глаза темными прядями. С первого взгляда привлекали внимание его удивительно желтые глаза. Таких ярких Славе видеть не доводилось, и потому появилась мысль, что парень носит линзы. Помимо интересного цвета глаз, у него были слегка крючковатый нос с горбинкой и тоннели в ушах. Он опирался о дверной косяк снаружи с таким видом, словно пробежал до этого пару километров и сейчас впервые остановился передохнуть, а на лице его удивления отразилось ничуть не меньше, чем на лице Славы.
– Ты кто? – спросил парень, справившись с замешательством.
Вместо ответа Слава в тон ему бросила:
– А кто ты?
Незнакомец оглядел ее, потом кинул взгляд за ее плечо, в коридор, видимо, ожидая увидеть там кого-то другого.
– Виктор Иванович здесь? Мне нужно…
– Он умер.
После этих слов установилась тишина. Незнакомец замолк на полуслове, глаза его округлились, лицо приобрело такое