через хмурые брови мужчины к мальчишке, верующему когда-то, что под его кроватью живет остроухий народец.
Скоро библиотекарь вновь перебил диско слащавой парочки. Усталый голос измученного человека заполнил кабинет:
– И наконец, шестое. Совсем небольшое замечание в моём расследовании. Что-то произошло на стороне полых. Этим летом. Сразу две противоборствующие организации выделили силы на поиски. Вероятно, цель какой-то артефакт. Я попытаюсь собрать больше сведений.
Что до полых, то трудно предположить, будто они что-то почувствовали.
Наши пустотелые братья… Не они ли виновники грядущей беды? Может её причина?
Всё же я перестал сомневаться в том, что полые способны ныне уловить значимые изменения в их мире и около. В своём пространстве немилые нам родичи возвели культуру иллюзий. Наши знания о них нуждаются в пересмотре. Хоть что-то полезное библиотеки я вынесу из своего бегства. Иллюзии везде: в газетах, радио, в запертых картинках. А за идеи, привитые горсткой давно почивших хитрецов, полые готовы вгрызаться друг другу в глотку. В опасном мире я скрываюсь.
Однако сильнее, чем страх разоблачения, мучит меня пресность мира за Пеленой. По ночам снится, будто я рыба на холодном песке и тщетно глотаю воздух. Моя искра ноет, ей не по силам разжечь чары.
Мистер Борман закатил глаза и выключил диктофон.
– Чокнутый, – тихо подвёл он итог.
И всё же сердце не отпускало. Борман рассмотрел кабинет вроде знакомый ему до каждой мелочи, но сама обстановка, возведённая им за десяток лет, разом поменялась – отнюдь не враждебной. Зато в городе, по другую сторону окна чудилось иное.
В дверь осторожно постучалась миловидная секретарша. По кабинету пронёсся сквозняк, и Бормана передёрнуло. Девушка с дежурной улыбкой сообщила, что все сотрудники разошлись по домам.
– Милочка, и вы ступайте. Я сегодня задержусь, – произнёс Борман точно между дремой и пробуждением.
Кабинет возвратил свой заурядный дух, будто внезапно празднество завершилось, и гости разъехались по домам.
Мистер Борман встряхнул головой, желая отринуть те мысли, что пришли после слов библиотекаря. Пергаменты на столе вновь покрыла неизвестная письменность.
«Очередная провокация шарлатанов, – решил мистер Борман. – Не стоит оно того, чтобы выставлять себя дураком. Чудеса умерли, старина, тогда, когда закончилось детство. Приключения ушли на плоский экран телевизора».
Когда мистер Борман, по обычаю, последним выходил из офиса, он окинул взором место, где был и смелым, и сильным. К стеклу окна дождь прибил крупное перо птицы. Может той самой с переулка.
Очередной раз встряхнув головой, чтобы груз усталости придавил иные мысли, мужчина вышел за дверь.
– Что за электрическое безумие? – проронил Борман.
Освещение лестничной площадки трепетало. Торговый автомат шумно выплюнул банку газировки. Жуткое предчувствие пробежалось по телу мистера Бормана, и он поспешил к выходу.