лишь читала вполголоса предложенную ей газету:
– Внучатая племянница заявила об исчезновении своего родственника из казённой квартиры, предоставленного тому Приказом царской библиотеки. Господин Иммануил заимел известность при неоднозначных… Тебя укачивает, милый?
– Добро пожаловать в Изымиречной край, – осведомил проводник, когда поезд застопорился. – Прибытие в точности до биения сердца.
Станция «Изымиречная» находилась под землёй, кроме перрона и смотрителя, махающего фонарём, мальчик ничего не разглядел. Недолгая остановка не предоставила нового пассажира. Проводник подал горячий увар, и поезд продолжил путь.
Потеряв меру времени, Лев изнемогал от ожидания. Пару раз Баба Яра пыталась подбодрить, а он отвечал ей невпопад. Только вновь вспыхнувшие в иллюминаторах краски успокоили его. Поезд прибыл в Край Собора.
Состав, поднатужившись, взобрался на холм, и к небу поднялась тяжёлая, тёмная башня, похожая на изломанный трезубец. Теперь, куда бы ни завернула железная нить, величественное строение оставалось в видимости.
– Поставь башню Собора в центре Златолужья, и единственным местом, куда не заглянет назойливый трезубый силуэт, будет её же крыша. И передай Вию с Климом, чтобы не удумали с неё летать. Их не только исключат, так я отшлёпаю как следует, – пригрозила Баба Яра.
Вскоре поезд остановился у одинокого домика. Полнотелый смотритель приветствовал новоприбывших на перроне.
– Прошу, не забывайте свои вещи! Служба маревой дороги не несёт за них ответственности! – огласил смотритель.
Лев удивился, увидев, как из вагонов вываливались с полтора десятка чаровников и едва ли не каждый обременённый огромным скарбом. В основном это были молодые ребята и одинакового между ними были не только сюртуки и платья, но и спешность, с какой они надвигались на смотрителя.
Баба Яра придержала Льва в конце очереди, образовавшейся у выхода с перрона. Смотритель зарывался в документы новоприбывших, одобряя приезд ударом широкой печати. Когда настал черёд пассажиров первого класса, покрасневшие вмиг щёки мужчины затрепетали, как желе.
– О–о! Госпожа… – вымолвил смотритель и машинально снял свой кепи.
– Добрый день, дражайший Остап, – Баба Яра одарила его светлой улыбкой. – Вы всё такой же, время и труд вас бережёт. Хотя позвольте поспорить, сегодня смахнули с себя седьмой пот.
– Мне ли жаловаться, госпожа. День Открытия Врат в Соборе – тот редкостный случай, когда мне удаётся отработать, как подобает. Летом день ото дня не отличишь. Никакой гость к нам не жаловал.
– Вижу, ваша избушка совсем окосела, – Баба Яра указала на домик с облупленной синей краской на стенах.
– Не судите строго, госпожа. Вкладываю в неё все силы и монеты из собственного кармана, – обелился толстячек, теребя кепи. – Боюсь, распри нашего руководства и глав Собора продержатся дольше, чем стены моего поста.
– Видимо, отчуждённость Собора от остальных Осколков не ослабилась.
– Разладилось