приказ дня на разных языках, подчеркивая необходимость поспешить на помощь этому храброму народу и указывая на роковые последствия, которые последуют, если они позволят им быть уничтоженными.
Вечером войска расположились биваком возле Ангело Кастро; на следующий день они достигли берегов Ахелооса, который пересекли вброд у Стратоса, и, пройдя через обширную равнину, разбили лагерь вечером в долине Ласпик.
Ночью состоялся совет греческих вождей, чтобы обсудить наилучший способ оказания помощи сулиотам или создания отвлекающего маневра в их пользу. Совет проходил на открытом воздухе, окруженный кругом солдат, опиравшихся на свои длинные албанские ружья и внимательно слушавших аргументы и доводы прелатов, архимандритов и вождей племен Греции, от храброго сына Селлеиса до горца Лаконии, которые, сидя на корточках с длинными трубками во рту, серьезно обсуждали план действий на следующий день. Результатом обсуждения стало решение, что, поскольку трудно что-либо решить без связи с повстанцами, которые под командованием капитанов Гого, Бакалоса и Варникотиса занимали деревни Пета и Комботи, следует направиться к последнему месту.
Армия оставалась в Ласпике до 18-го, ожидая присоединения отрядов, которые должны были встретиться с ними там: но, так как прибыла лишь небольшая их часть, марш был возобновлен; они достигли берега залива Арта, где чрезмерная жара вынудила их остановиться возле руин древнего города Ольпы. Поскольку дорога, по которой им предстояло идти, была трудной и извилистой, Пассано, бывший адмирал Али-паши, который теперь служил грекам, оказавшийся в этом месте с двумя небольшими канонерскими лодками (всем его флотом), предложил перевезти через залив в Копрени, порт Комботи, их артиллерию, состоящую из двух полевых орудий, и столько багажа, сколько они ему доверят.
Приняв предложение адмирала и погрузив свои пушки и багаж, они вошли в ущелья, ведущие в Аграис, или Вальтос. Пройдя их, они двинулись по равнине, покрытой папоротником, который достигал высоты всадника; на закате они разбили лагерь на берегу сухого русла ручья, затененного огромными платанами. Президент намеревался оставаться здесь тридцать шесть часов, ожидая возвращения посланника, отправленного в Комботи; но следующее обстоятельство заставило его изменить планы.
Неприязнь, которая начала проявляться среди членов Корпуса филэллинов, казалось, переросла в дух соперничества; и мало кто опасался ее возвращения, когда гармония была нарушена немцами, громко настаивавшими на увольнении французского офицера, который, по их словам, оскорбил честь их нации; они угрожали распустить себя, если их жалобы не будут услышаны. Французы поддерживали своего соотечественника, хотя знали, что он неправ; греки также были на его стороне. Маврокордатос не знал, как поступить, чтобы удовлетворить обе стороны; он не хотел лишаться услуг храброго офицера; а немцы утверждали, что их честь обязывает их уйти, если их обида не будет устранена. «Господа, –