от дедушки до малыша. Маленькая Кэти радостно хлопала в ладоши и мысленно клялась, что кошка больше никогда не буддет знать горя. Хендрик прыгал по комнате, размахивая над головой великолепным луком и стрелами. Хильда смеялась от восторга, открывая тёмно-красную шкатулку и извлекая её сверкающее содержимое. Остальные хихикали и восклицали «О!» и «Ах!», глядя на свои сокровища, совсем как мы здесь, в Америке, на прошлое Рождество. Держа в руках сверкающее ожерелье и стопку книг, Хильда прокралась к родителям и подставила сияющее личико для поцелуя. В её ясных глазах было столько искренности и нежности, что мать, склонившись над ней, выдохнула благословение.
– Я в восторге от этой книги. Спасибо, отец! – сказала она, коснувшись подбородком верхней страницы. – Я буду читать её весь день напролёт!
– Да, дорогой, – сказал Мейнхеер, – лучше и не придумаешь! Никто не сравнится с Якубом Кэтсом. Если моя дочь выучит его «Моральные Принципы» наизусть, мы с матерью, возможно, промолчим и только всплеснём руками. Вам предстоит потрудиться на славу! «Принципы» – его лучший труд! Ты увидишь, сколько там редких гравюр Ван де Венна!
Учитывая, что корешок книги был отвёрнут от него, Минхеер, несомненно, проявил удивительное знакомство с нераскрытым томом, подаренным святым Николаем! Также было странно, что святой нашёл кое-какие вещицы, сделанные старшими детьми, и даже разложил их на столе, с записочками, подписанными именами родителей, бабушек и дедушек. Но все были слишком поглощены своим счастьем, чтобы заметить эти небольшие несообразности. Хильда заметила на лице отца восхищённое выражение, которое всегда появлялось у него, когда он рассказывал о Джейкобе Кэтсе, поэтому она положила на стол охапку своих книг и приготовилась слушать.
– Старина Кэтс, дитя моё, был великим поэтом, а не автором пьес, как англичанин Вильям Шекспир, живший в его время. Я читал их на немецком, и они очень хороши – очень, очень хороши, – но не такие, как у отца Кэтса. Кэтс не видит летающих в воздухе кинжалов; у него нет белых женщин, влюбляющихся в смуглых мавров; нет молодых глупцов, мечтающих стать дамской перчаткой; нет сумасшедших принцев, принимающих почтенных старых джентльменов за крыс, нет, ничего этого у него нет. Он пишет только со смыслом. Это великая мудрость в маленьких миниатюрах, миниатюрах на каждый день вашей жизни. С помощью стихов Кэтса можно управлять государством, а его милыми песенками можно усыпить маленького ребёнка. Он был одним из величайших людей Голландии. Когда я поеду с вами в Гаагу, я покажу вам Клоостеркерк, где он похоронен. Вам стоило бы поучиться у этого человека, сыновья мои! Он был хорошим человеком до мозга костей. Что он сказал? А вот что!
«О Господь, позволь мне получить от Тебя дар Жить с терпением и умирать с удовольствием! * {О, Хир! когда я узнал, что ван Увен был вервольфом, Левен встретил гедульта, а Вермаак встретил стервена.} «Терпение не значит сложить