дня. Люди, которых я никогда не видел прежде, обращались со мной, как с грязью на их ботинках. Они стремительно бросились ко мне, выкрикивая: «ФБР» и «Не двигаться!» С момента ареста и до того, как они, надев наручники, заперли меня в машине, я не получил никаких объяснений о причине задержания. Мне даже не были разъяснены мои права. Я не понимал, что происходит. Я даже думал, что был арестован из-за недавних угроз о заложении бомбы в моем колледже. Я не имел ни малейшего представления о происходящем. Я был перепуган и растерян.
Спустя час я оказался в комнате для допроса, которая выглядела точь-в-точь как в плохих фильмах. Я снова и снова часами повторял полиции, что в ночь на Хэллоуин 2001 года действительно находился в баре By George вместе с Эриксоном. Я говорил, что покинул бар перед его закрытием, примерно в половине второго, подвез Эриксона до дома, после чего и сам отправился домой. Всё сказанное мной было правдой, я никого не пытался обмануть.
В то время в соседней комнате те же полицейские пытались выбить признание – не важно, правдивое или неправдивое – из Эриксона. Несмотря на то что он не владел достоверной информацией об убийстве Хейсолта и неоднократно заявлял о том, что потерял сознание и поэтому не знал, что произошло после того, как он вышел из бара, полицейским было все равно. После долгих часов изнурительного допроса и откровенных угроз со стороны детективов Эриксон поддался оказываемому на него давлению. Он понял, что полиции нужны ложные показания. Он вообразил себя на месте преступления и рассказал детективам то, что они хотели услышать.
В течение последующих месяцев, после того как прокурор Кевин Крейн выдвинул нам двоим обвинение в убийстве, показания Эриксона неоднократно менялись. Благодаря «доказательствам», которые содержались в сфабрикованных полицейских отчетах, подкрепляющих предполагаемую виновность Эриксона, и исчерпывающим деталям преступления, Эриксон в конце концов сам начал верить в реальность своих фантазий, в то, что мы вместе с ним убили Хейсолта при неудачной попытке ограбления. Из-за ложных убеждений и страха, что именно он совершил преступление, Эриксон запаниковал и согласился на сделку со следствием в обмен на меньший срок тюремного заключения. Я же был ложно обвинен в совершении убийства.
Со дня моего ареста в марте 2004 года до судебного разбирательства в октябре 2005 года я находился в окружной тюрьме, не совершив никакого преступления. Видимо, те, в чьих руках находится власть, считали Восьмую поправку к нашей Конституции не более чем шуткой. «Достопочтенная» судья Элен Ропер предпочла проигнорировать норму о недопустимости чрезмерной суммы залога, назначив сумму в 20 миллионов долларов – самый крупный залог в такого рода делах, когда-либо рассматривавшихся. Мы пытались привлечь к ответственности виновных в принятии этого совершенно бессмысленного и предвзятого решения, но вскоре поняли, что представители судебной системы не хотят признавать своих коллег виновными в совершенных действиях. Многие удивлялись тому,